Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

В Англии же той осенью четвертая стипендиатка Пикеринга, мисс Грейс Кук из Стоумаркета, каждую ночь по многу часов проводила на улице, наблюдая за метеорами, в просторечии – падучими звездами. Сидя в шезлонге, мисс Кук высматривала в небе внезапные вспышки подвижных огней, возвещавшие о том, что в атмосферу Земли вошла частица космического камня или кометной пыли. При появлении метеора она засекала на секундомере время его полета, в свободной руке держа прямой тонкий прут длиной около 1,5 м и ориентируя его по траектории пришельца. За те несколько секунд, пока он был виден, она оценивала изменения его блеска относительно звезд, а затем записывала накопившиеся данные. Днем она могла проследить несколько траекторий на небесном глобусе и отыскать радиант, то есть источник данного метеорного потока. И хотя ей часто мешала дождливая английская погода, она наблюдала и другие явления, доступные невооруженному глазу, например полярные сияния и лунные гало, а также выискивала кометы через маленький телескоп, купленный на стипендию. Получив 9 февраля 1921 года вторую половину своего гранта от профессора Тёрнера из Оксфорда, она написала мисс Кэннон: «Кажется, он понимает, каким щедрым является этот подарок для одинокой исследовательницы, которая может откладывать ежегодно лишь малую сумму на занятия наукой. Словно сбылся чудесный сон. Надеюсь лишь на то, что я смогла распорядиться этими средствами наилучшим образом. Я прикладываю к этому все усилия». Через несколько месяцев своей затворнической работы она добавила: «Большинство моих друзей-астрономов считают, что я в Америке, в Гарварде; они думают, что стипендия предполагает проживание!»

Мисс Кэннон предвидела ход событий. При первой же своей встрече с Харлоу Шепли, когда он, еще аспирант Принстона, приехал в Кеймбридж в 1914 году, она сказала ему: «Молодой человек, я знаю вашу судьбу. Вы станете директором Гарвардской обсерватории». И рассмеялась. Много лет спустя Шепли вспоминал ее смех как пророчество или ясновидение, когда Гарвард в конце концов предложил ему это место.

«А вот и доктор Шепли!» – записала мисс Кэннон в своем дневнике 28 марта 1921 года. На следующий день у нее состоялась с ним «продолжительная беседа», и она решила: «Мне он нравится. Так молод, так чистосердечен, так умен». На самом деле 35-летнего Шепли еще не объявили директором, формально он находился на испытательном сроке, а его должность туманно называлась «наблюдатель». С учетом неудачи в диспуте вселенского масштаба и зазнайства, с которым он выдвигал смелые теории, у нового, неопытного руководителя был всего год на то, чтобы заслужить доверие Гарварда. Если у него возникнет конфликт с университетом или обсерваторией, то Джордж Эллери Хейл охотно примет его обратно в Маунт-Вилсон.

Сам Шепли считал, что перебрался в Кеймбридж насовсем. Этой весной он потратил несколько недель на подготовку директорской квартиры к приезду своей семьи, пока Марта и трое детей – Милдред, Уиллис и Алан – были в гостях у родственников в Канзас-Сити.

В свой первый день в обсерватории Шепли заглянул в кабинет к мисс Кэннон и попросил посмотреть спектр SW Андромеды, заинтересовавшей его слабой переменной. Мисс Кэннон велела сотруднице достать фотопластинку, назвав пятизначный номер по памяти – память у нее была фантастическая. К изумлению Шепли, «девушка подошла к стопкам фотопластинок, вынула одну, и это был снимок SW Андромеды!».

Совместно с мисс Кэннон Шепли приступил к исследованию распределения звезд разных спектральных классов, подсчитывая количество представителей каждого класса в широком диапазоне величин. Ранее попытку такого статистического анализа предпринимал Пикеринг, располагавший лишь 20-й долей того количества данных, которые теперь оказались в распоряжении Шепли благодаря Гарвардскому архиву фотопластинок. Фонды Кирпичного корпуса охватывали все небо.

«К счастью, в Гарварде дешевая рабочая сила была в избытке, – вспоминал Шепли о начальном периоде работы в качестве "наблюдателя". – Так мы и справлялись». В Маунт-Вилсон он привык проводить измерения фотопластинок собственноручно. В Гарварде он придумал показатель «барышнечас» для измерения времени, проведенного молодыми (и не очень) женщинами за работой по измерениям пластинок и вычислениям. «Иные задачи, – ерничал он, – занимали несколько килобарышнечасов». Безусловно, одной из наиболее трудоемких задач было продолжение подготовки Каталога Генри Дрейпера. Четвертый том вышел еще до прихода Шепли при финансовой поддержке друзей обсерватории – Джеймса и Маргарет Джуитт – и членов Американской ассоциации наблюдателей за переменными звездами. Теперь опытная расчетчица Флоренс Кушман вычитывала подготовленные мисс Кэннон корректуры пятого и шестого томов.