Стеклянный занавес

– Ваша передача тоже имеет номинацию, но вам тоже не дадут премию, – покачал головой Кристиан. – Есть фавориты. Японец, он ослеп, когда снимал войну в Африке. И британец, он снимает про ВИЧ. Но главные фавориты – американцы, премия – это политика.

– Спросите, легко ли живётся в Боливии женщинам? – попросила Валя.

И муж боливийки рассказал, что правительство считает домашнюю работу частью государственной экономики. Женщины растят детей, ведут хозяйство – это гарантия, что поколение детей выплатит пенсию родителям. Боливийским домохозяйкам платят деньги.

И тут женщина гортанно заговорила, обратившись к Вале. Её узкие чёрные глаза потеплели и заискрились. Муж стал переводить её на английский, а Кристиан – на русский:

– Она делает приглашение для вас в гости в Ла-Пас.

– Кольяуаси, – сказала женщина, ткнув себя пальцем в грудь.

– Валентина, – ответила Валя, показав на себя.

– Она говорит, Ла-Пас стоит в яме между гор, дома спускаются вниз к центру. В центре небоскрёбы, и с крыш небоскрёбов кажется, что город залит огнями, словно сидишь внутри золотой чашки.

– Как красиво! – восхитилась Валя.

– Она покажет вам индейские базары и рынок ведьм. Там продаются амулеты. Она умеет колдовать и видит, что вы тоже умеете. Она говорит, что чувствует вас на уровне сердца, для этого не надо знать язык.

Валя прижала руку к груди и слегка поклонилась боливийке.

– Не ожидал, что вы ведьма, – улыбнулся Кристиан. – В Дании в День святого Ханса чучела ведьм из соломы бросают в огонь. Это память, что давно сожгли много ведьм.

– Переведите ей, что бабушка научила меня видеть, где у человека болезнь. И научила лечить травами и берёзой, – разъяснила Валя.

Женщина закивала.

– Берёза! Бе-рё-за! – отчетливо произнесла Валя.

– Барос… – попыталась повторить женщина.

А её муж стал рассказывать, что на рынках в Ла-Пасе продают эмбрионы альпак и лам, которые закладывают в фундамент строящегося дома. Продают когти и перья орлов. И керамику, которую воруют в местах раскопок.

– Надо сделать тур в Ла-Пас, – заинтересовался Кристиан.

– Спросите, она знает, что такое «лиана смерти»? – вспомнила Валя разговор с Эльзой.

Боливийцы с ужасом уставились на Валю, и мужчина стал возбуждённо рассказывать, а Кристиан переводить:

– «Лиана смерти» – это «аяуаска». На языке кечуа «айа» значит «душа», а «хоаска» означает «лиана». Отвар открывает дверь в другие миры. Отвар должны пить только индейцы. Европейцы от него часто умирают.

Женщина пересела к Вале, взяла её ладонь, стала внимательно рассматривать. От неё пахло духами, настоянными на незнакомых травах.

– Я слышал такое название. В Данию этот наркотик привезла секта «Друзья леса», – добавил Кристиан.

Тут женщина быстро заговорила и постучала пальцем по окну. Её муж перевёл на английский, а Кристиан перевёл на русский:

– Она сказала, вам не нужна «лиана смерти». Вам надо разбить стекло. Между вами и мужчинами стекло страха. На вас ящик из стекла, ящик, чтоб спрятаться. Если стекло разбить, вы получите любовь. Такой фольклорный стиль разговора, – усмехнулся Кристиан. – Они же индейцы.

Кольяуаси показала пальцем место на своей юбке, куда показывать неприлично. Кристиан перевёл:

– В их стране говорят о таких вещах. Она сказала, стекло вокруг вас. И стекло у вас там…

Валя торопливо спросила:

– Она может разбить это стекло?

Лев Андронович рассказывал о невероятных способностях латиноамериканских колдунов. Кристиан перевёл, боливийка кивнула, но её муж что-то грубо сказал, и она ответила таким же тоном.

Муж объяснил, что Боливия очень традиционная страна, жена никогда не выезжала из Ла-Паса и не понимает, как себя принято вести в других местах. Она известная колдунья, но не пользуется отварами, а берёт силу у земли.

Один их внук больной. По тому, как мужчина вскочил и показал пластику ребёнка, Валя поняла: речь о ДЦП. Врачи уверяли: мальчик не будет говорить, ходить и есть ложкой. Но жена носила его в горы и делала свои ритуалы.

И теперь он ходит, ест ложкой и немного говорит. Его не возьмут в школу, но он может ухаживать за животными. Он не такой, как все, и за это дедушка с бабушкой любят его больше, чем остальных внуков.

Мужчина говорил по-английски, жена не понимала ни слова и обиженно отвернулась к окну, за которым неслись ухоженные сельскохозяйственные пейзажи и ловкие датские домики под черепичными крышами.

На вокзале в Оденсе поезд тоже встречала толпа народа, ретиво машущая датскими флажками. Участников телефорума довезли на автобусах до большого отеля, где планировался обед.

В фойе отеля стояли столы с приглашениями. Валя подошла к табличке с английской буквой «Л», нашла своё приглашение салатного цвета. Но у Кристиана приглашение было жёлтого цвета и с другим номером зала ресторана.

– Надо с кем-то поменяться, – попросила она.

– Так сделано, чтоб люди познакомились, – объяснил Кристиан.

– Но я говорю только по-русски, – напомнила Валя и подумала про боливийку, которую отсадят от мужа.

– Родители должны были учить вас в детстве языкам, – ответил Кристиан.

Валя вспыхнула: