Стеклянный занавес

– Для вашей страны я и боливийцы – второй сорт, но мы ничем не хуже вас, и мою передачу смотрит в три раза больше народа, чем население Дании.

– Извините, я сказал неправильно, – смутился Кристиан.

В маленьком зале, куда Валю провели по билету салатного цвета, с каждой стороны столика стояло по пять стульев. У стен красовались огромные салатные вазоны с живыми цветами, а на столешницах с салатными скатертями топорщились пирамиды салфеток салатного цвета.

Соседи по столу дисциплинированно стояли посреди этого великолепия за спинками стульев и ждали команды на посадку из динамиков многозального ресторана. Но вместо команды звучали флейта и скрипка.

Все натянуто улыбались. Наконец немолодой мужчина напротив Вали громко высказался по-английски, демонстративно сел, налил себе вина из открытой бутылки и пригубил его. Все засмеялись и последовали его примеру.

– Русская? – спросил он с приятным акцентом, пожирая Валю глазами. – Я – поляк. Меня зовут Ян.

– Меня зовут Валентина.

– В каком номере живёте в Копенгагене? – решил он сразу взять быка за рога.

– Не помню, – отшутилась Валя.

И подумала, вот беда, единственный, кто говорит по-русски, и тот хамло.

– Я – ведущий политического шоу. А вы?

– Работаю в передаче о здоровье, – соврала Валя.

– Здесь только номинанты. Или вы сопровождаете русского олигарха?

– Моя передача номинирована на премию, – ответила Валя.

Наконец из динамиков раздался голос, бравурно зачитывающий приветственную речь. Валя не понимала текста, но даже те, кто понимал и улыбался шуткам виртуального спикера, не понимали, можно уже есть или нет.

Речь была минут на сорок, так что поляк демонстративно ринулся к закускам. Валя тоже взялась за вилку, остальные вежливо потягивали вино.

– Мне не нравится ваш Ельцин, – объявил Ян.

– А мне нравится, – ответила Валя безразличным тоном.

– Соседство с Россией всегда было для Польши бедой, – добавил Ян таким тоном, что стало понятно, как его огорчил отказ сообщить, в каком номере она живёт.

– Поищите другой глобус, – сказала Валя словами Ады.

– Россия – государство нон-грата, не дающее автономии Чечне! – продолжал Ян.

– Как и Испания, не дающая автономии баскам, Великобритания, не дающая автономии ирландцам, и Франция, не отпускающая корсиканцев. – Эту фразу часто произносил Виктор.

– Вы обманщица и работаете в политической передаче, – заулыбался поляк. – У вас – интонация!

Принесли начинённую орехами дичь с фруктовыми соусами. Было вкусно. Не то что у королевы.

После обеда Валя нашла Кристиана, он напомнил:

– Теперь церемония награждения. Кто-то получит главные деньги.

Церемония проходила в зале неподалёку. Сперва ждали, когда все зайдут. Потом ждали, когда зайдёт королевская чета, и долго ей аплодировали. Затем скучный мужчина в скучном костюме долго читал по бумажке речь. После мужчины пел религиозный хор.

Наконец появились ведущий в ярком пиджаке и ведущая в вечернем платье, а по экрану побежали кадры фильма о самолётах, озвученные по-немецки. На сцену вызвали создателя кадров и наградили большой коробкой, большой грамотой и большим букетом.

За ним то же проделали с французом, снявшим фильм про исчезающих тигров. Потом Валя потеряла счёт номинациям и певцам, работавшим прокладками между ними. Боливийца не наградили, а главную премию вручили весёлой пожилой американке.

Американка острила и размахивала руками, эдакая Ада штатовского производства. Ей, как и Аде, было наплевать и на премию, и на королеву, и на форум. Она заехала потусоваться, а тут, бах, и премия, на которую купит спортивную машину внуку или внучке, потому что у самой всё давно есть.

После этого поехали в музей Андерсена. Музей стоял у озера, в центре которого на камне сидела девица, ряженная под русалочку с волосами из пакли.

– Такие волосы не у русалок, а у кикимор, – заметила Валя.

– Кто это, кикимор? – заинтересовался Кристиан.

– Моя бабушка говорила: кикиморой становится девочка, загубленная родителями и похищенная нечистой силой. В смысле, если тебя не любят, ты не защищён от нечистой силы.

– Нелюбимая девочка живёт в озере? – уточнил Кристиан.

– В озере русалка, а кикимора превращается в маленькую куколку с длинным носом и острыми ушками. Показывается перед чьей-то смертью или важными событиями. Бабушка рассказывала, как печник клал печь и узнал, что хозяева заплатят ему только половину. И тогда подложил самодельную кикимору из щепок и тряпок в кирпичи.

– Её можно сделать?

– Мало сделать, надо ещё сильный заговор, специальное колдовство. У хозяев от этой кикиморы сразу облысели овцы, перестали нестись куры, а в доме каждую ночь то плач, то вой. Они пришли к бабушке за советом. Она велела выплатить печнику деньги и повесить в курятнике отбитое горло кувшина.

– Всегда делают отбитый кувшин?

– Ещё кикимора боится старого лаптя, верблюжьей шерсти и можжевельника.

– Русский фольклор не хуже сказок Андерсена, – восхитился Кристиан.

Зашли в музей Андерсена; Валя не знала, что он не только писал сказки, но пел, танцевал, вырезал, рисовал. Под стеклом лежали рисунки и тонко вырезанные из бумаги узоры и изображения.