Стеклянный занавес

– Не встретила в Финляндии знакомых блюд, – перебила она.

– Это на первый взгляд, – мягко возразил блондин. – Основные российские земли принадлежали финно-язычным племенам. Помните, в школе проходили: весь, чудь, меря, мурома?

– Что-то такое было, – соврала Валя, хотя, конечно, не помнила или не проходила, учили их кое-как.

– Ключевский считал, что ассимиляция финского населения вместе с природным фактором оказала решающее влияние на хозяйственный быт и племенной характер великоросса.

– Да вы финнов видели? – запротестовала Валя. – Они тормозные, депрессивные, непрошибаемые, как удавы! Считают каждую копейку, лишены нашей расслабленности, нашей удали…

– Если нальёте в тарелку два стакана воды и поставите на мороз, то, когда замёрзнет, не поймёте, где лёд из какого стакана. Так же с русскими и финнами…

Вале немного надоел его лекционный стиль, к тому же от долгой езды стало поташнивать.

– Что-то не так? – спросил он участливо.

– Я ещё не до конца здорова.

– Понял, – кивнул он и затормозил возле киоска.

Вернулся и протянул бутылку воды. Когда Валя увидела, что это «Лесной источник», её чуть не вырвало.

– После отравления нужно много пить, – заботливо сказал блондин.

– Спасибо.

Она глотнула ненавистной воды, которая, конечно же, была как из-под крана, и сунула бутылку в сумку, чтоб выбросить при первой возможности. Молча подъехали к залу Чайковского.

Валя издали увидела Аду возле огромного мордатого джипа. Заторопилась, попыталась расплатиться, блондин отказался. Валя вышла из машины, но блондин окликнул.

– Забыли взять автограф для жены? – раздражённо спросила она.

– Я разведён, – обезоруживающе улыбнулся блондин, стоя у машины и внимательно глядя Вале в глаза.

– Это обнадёживает, – неожиданно для себя сказала Валя и покраснела.

– Подумал, что вам пригодится такой оберег. – Он протянул снятый с лобового стекла Иггдрасиль.

– Фактурные пацаны тебя возят, – отметила Ада.

– Знакомый. Ну и тачка у тебя.

– Это «гроб». По-бандюковски у «Chevrolet Tahoe» погоняло «гроб». Большая и спереди крест. Раньше у меня была «крутая селёдка» – «Audi»-сотка, но теперь тушке в ней как бы тесно, – пояснила Ада. – Как тебе Дания?

– Понравилась. Хотя и многое удивило, – ответила Валя.

– Колись, Лебёдка, что тебя больше удивило: Дания, процент ЕБНа в первом туре или книжка Лебедева?

– Книжка! Пока не прочитала, не верила, что так бывает.

– Я сама читала – думала, ну и тварь же ты, пока не вспоминала, что это к выборам. А теперь надо воздуху набрать ко второму туру, снять что-то без политики. Нет идей?

– Хочу передачу про последствия сексуального насилия над женщинами. – Валя думала, что смутится, проговаривая вслух, но ничего подобного.

– Держите меня семеро! Датчане открыли Лебёдке между ног третий глаз! – завопила Ада на всю площадь Маяковского. – Чуешь теперь, что я не монстр, а как бы нормальная баба?

– Ты – монстр, потому что для тебя мужики не люди, а вибраторы.

– Вибраторы с человеческим лицом, и большинство из них запоминается только формой члена. Может, ты парникового муделя Федю Кардасова считаешь человеком? Но меня красотой не запугать, – усмехнулась Ада. – Пошли, а то они уже начали.

– Куда ты меня тащишь?

– В зал Чайковского! У нас с тобой спецоперация по охмурению спонсорши.

– В таком виде? – растерялась Валя; на ней были неприметный сарафан и старые босоножки.

– Не комплексуй, Лебёдка. Неразорвавшаяся секс-бомба хороша в любой тряпке.

– Почему это не разорвавшаяся?

– Вижу, как гниёшь на старте, но кажется, вот-вот полетишь. А у меня глаз – алмаз!

Вход в зал Чайковского им преградили две чопорные служительницы:

– Ваши билеты!

– Какие билеты? – искренне удивилась Рудольф. – Это Валентина Лебедева! По личному приглашению виолончелиста Кубинского!

– Виолончелист Кубинский умер пять лет тому назад… – сообщила одна из служительниц.

– Ещё не закончилось первое отделение, – прошелестела вторая, восхищённо созерцая Валю. – Подождите в фойе до перерыва.

Они присели в фойе на банкетку под пристальным наблюдением других служительниц, и Ада завопила в сотовый:

– Кать, ну что за пурга? Нам у входа м…вошка говорит, что Кубинский пять лет как умер! Как его содержит эта твоя Кейтсон? Цветочками на могилке?

Служительницы от этого текста уронили очки и челюсти. Раньше Валя готова была бы под землю провалиться под их взглядами, а теперь только ткнула Аду кулаком в бок:

– Не ори в храме искусства.

– Катька хороша, шлёт людей рубить бабло по такой мутной наводке, – пожаловалась Ада, сбавив тон. – Типа умер, но Кейтсон его содержит!

Первое отделение наконец закончилось, народ хлынул из зала. Мимо Вали и Ады пробежал известный телеведущий Миша Георгинов:

– Девчонки, идёте за кулисы, поздравить его?

– Покурим и придём, – пообещала некурящая Рудольф.

– Охренеть, как он сделал последнюю вещь! – с придыханием вцепился в Рудольф известный артист Коля Мяушев.

– Музыка – наше всё, – согласилась с ним Рудольф.

– Пойду за кулисы! Я должен к нему прикоснуться!

– Все идут за кулисы. Значит, не до такой степени умер. Пошли, Лебёдка. В крайнем случае попрощаемся с телом, – подняла бровь Ада.