Стекло

Он ничего не сказал жене. Она думала, что это набор случайностей, череда совпадений, чёрная полоса, которая сменится белой. Она вышивала узоры на бархате, принимала горячие ванны, прокалывала иголками разноцветных жучков, пекла самые вкусные в мире пирожки. Сыну было тринадцать, трудный возраст, он ссорился с матерью, спорил с отцом и под утро возвращался с дружеских посиделок. Жизнь текла своим чередом, разве что Урр всеми силами пытался восстановить свои дела – он арендовал корабль, временно приспособил под склад большой гостевой дом на своей земле и закупил новую партию товара.

Через неделю жена Урра пропала, а ещё через два дня её обезображенный труп кто-то повесил за ноги прямо перед дверью купеческого дома. Два дня её безостановочно насиловали и пытали, у неё вырвали ногти, содрали кожу с лица, переломали кости стальным прутом, и хорошо, что её нашёл Урр, а не сын, потому что Урр не испугался и не удивился, он знал, что это произойдёт, и – ждал этого. Когда человек в чёрной одежде с красным воротником снова явился в дом Урра, тот молча перерезал ему глотку.

Сын Урра погиб ещё через несколько дней. Перед дверью Урра лежала искорёженная масса, некогда бывшая тринадцатилетним мальчиком, а купец не уронил ни слезинки, он просто смотрел в пустоту и ждал, когда же появится человек в чёрной одежде с красным воротником, чтобы в очередной раз его убить. Так он и сделал. Ни одной живой душе не сказал он, что случилось с его семьёй. Жену и сына он своими руками похоронил в саду. Дела он забросил – они потеряли всякий смысл. Теперь Урру оставалось только одно – ждать. И он ждал.

Они явились в ночи, выхватили его из постели и потащили куда-то через тьму, за ноги и за руки, заткнув рот кляпом, впрочем, в этом не было надобности, потому что Урр не собирался ни бежать, ни звать на помощь. Если бы человек в черной одежде с красным воротником просто сказал: пойдём со мной, Урр бы пошёл. Но никто ничего не сказал, его просто волокли, как мешок с мусором.

Потом его привязали к столу – к такому же, какой совсем недавно стоял у него самого в подвале. Он лежал обнажённый, прикованный за руки и ноги, а над ним висело зеркало – он должен был видеть, что делает с ним человек в чёрной одежде с красным воротником. Урр до такого не додумался.

Что ты чувствуешь, спросил знакомый голос. Ничего, ответил Урр. Я изнасиловал и убил твою жену, что ты чувствуешь. Ничего, ответил Урр. Я изнасиловал и убил твоего сына, что ты чувствуешь. Ничего, ответил Урр. Я буду пытать тебя много дней и ночей, много месяцев, а если понадобится, и лет, что ты чувствуешь. Я ничего не чувствую, ответил Урр. Человек в чёрной одежде с красным воротником появился в поле зрения. В руке у него был скальпель. Ты не боишься? Нет, чего мне бояться. Тогда приступим. Давай.

И человек в чёрной одежде с красным воротником приступил. Он был поистине мастером. Тот, кого нанимал Урр, не годился ему и в подмётки. Человек умел причинять невероятную боль, ничего не повреждая и ни на секунду не приближая смерть жертвы. Эта пытка могла длиться часами, днями, неделями, месяцами, и она длилась, длилась, длилась. Урр молчал. Много раз человек в чёрной одежде с красным воротником говорил ему: вот вода с ядом, прими её, и всё закончится, но Урр выливал отравленную воду – и пытка продолжалась. Вечно причинять боль, не разрушая организм, нельзя, и с течением дней Урр терял части тела, кожу, органы; до последнего человек в чёрной одежде с красным воротником оставлял ему только глаза, уши, язык и правую руку – чтобы тот мог самостоятельно принять яд. Потом в дело пошла и правая рука. Теперь Урр был просто живым торсом, оскоплённым, лишённым конечностей, ушей, носа, скальпа; человек в чёрной одежде вставлял ему трубку в рот и говорил: тебе нужно просто втянуть воду, и всё закончится, больше не будет больно. Но Урр молчал.

Неизвестно сколько прошло времени. Может, полгода. Может, несколько лет. Урра уже, по сути, не существовало, вряд ли в нём сохранилась хотя бы толика рассудка. Человек в чёрной одежде с красным воротником понимал, что осталось немного, что в какой-то момент у него уже не получится поддерживать жизнь в организме Урра, да и смысла не будет – если тот не может сознательно принять решение и уйти в другие миры. В последний день человек в чёрной одежде с красным воротником просто сидел около Урра и молчал, а потом поднял голову, посмотрел на дело рук своих и сказал: ты удивил меня. Никто и никогда не мог меня удивить, а ты – удивил. Но я всё-таки хочу задать тебе один-единственный, самый последний вопрос. Мне не важен ответ, я хочу, чтобы ты перед смертью ответил на него сам себе. Ты потерял всё. Потерял своё имущество, семью, ты потерял себя. Но зачем? Это действительно было так важно? Ты действительно поставил принцип выше жизни тех, кого ты любил? Выше собственных чувств? Ты уверен, что всё это было не зря?