Стелла

Лицо Лейчестера на мгновение вспыхнуло.

– Вы очень добры ко мне, сэр, – сказал он, и впервые в его голосе прозвучало какое-то чувство.

– Чепуха! – сердечно сказал граф. – Ты знаешь, что я сделаю все, все, чтобы сделать твое будущее счастливым. Поговори об этом с Ленор!

– Я сделаю это, сэр, – сказал Лейчестер. – Я думаю, что сейчас поднимусь к Лилиан, она ждет меня.

Граф взял его за руку и пожал ее так, как не пожимал уже много дней, и Лейчестер пошел наверх.

Графиня вышла из комнаты, но он обнаружил, что она ждет его.

– Спокойной ночи, мама, – сказал он.

– О, Лейчестер, ты сделал меня, всех нас, такими счастливыми!

– Да, – сказал он и улыбнулся ей. – Я очень рад. Видит бог, я достаточно часто делал тебя несчастной, мама.

– Нет, нет, – сказала она, целуя его, – это искупает все … за все!

Лейчестер смотрел, как она спускается по лестнице, и у него вырвался вздох.

– Ни один из них не понимает, ни один, – пробормотал он.

Но был один, кто наблюдал за ним и понимал.

– Лейчестер, – сказала она, протягивая к нему руки и почти вставая.

Он сел в изголовье дивана и положил руку ей на голову.

– Мама только что сказала мне, Лей, – пробормотала она. – Я так рада, так рада. Я никогда еще не была так счастлива.

Он молчал, его пальцы ласкали ее щеку.

– Это то, на что мы все надеялись и молились, Лей! Она такая хорошая, милая и такая правдивая.

– Да, – сказал он, почти не догадываясь о ее лжи.

– И, Лей, она так нежно любит тебя.

– Да, – сказал он почти со стоном.

Она посмотрела на него и увидела его лицо, и ее собственное изменилось в цвете; ее рука скользнула к его руке.

– О, Лей, Лей, – жалобно пробормотала она. – Ты все это забыл?

Он улыбнулся, но не горько, а печально.

– Забыл? Нет, – сказал он, – такие вещи нелегко забыть. Но это в прошлом, и я собираюсь забыть об этом сейчас, Лил.

Даже когда он говорил, ему казалось, что он видит любящее лицо с доверчивой улыбкой, плывущее перед ним.

– Да, Лей, дорогой Лей, ради нее. Ради Ленор.

– Да, – мрачно сказал он, – для нее и для меня.

– Ты будешь так счастлив, я знаю это, я чувствую это. Никто не мог не любить ее, и с каждым днем ты будешь учиться любить ее все сильнее, и прошлое исчезнет и будет забыто, Лей.

– Да, – сказал он тихим, отсутствующим голосом.

Она больше ничего не сказала, и они сидели, держась за руки, погруженные в раздумья. Даже когда он встал, чтобы уйти, он ничего не сказал, и его рука, державшая ее, была холодной как лед.

Глава 38

Это произошло так внезапно, что почти ошеломило ее; великий дар богов, которого она ждала, да, и замышляла, наконец-то свалился на нее, и ее чаша триумфа была полна до краев, но в то же время она, как выразился бы лорд Чарльз, "сохранила голову". Она прекрасно понимала, как и почему обрела свою волю. Она могла читать Лейчестера, как книгу, и знала, что, хотя он просил ее стать его женой, он не забыл ту другую девушку с каштановыми волосами и темными глазами, ту "Стеллу", племянницу художника.

Это было горькой болью для нее, каплей желчи в ее чашку, но она приняла это.

Точно так же, как Джаспер сказал о Стелле, она сказала и о Лейчестере.

– Я заставлю его полюбить меня! – подумала она. – Придет время, когда он будет удивляться, как он пришел к мысли об этой другой, и будет преисполнен презрения к себе за то, что так думал о ней.

И она хорошо взялась за свою работу. Некоторые женщины в час своего триумфа выказали бы свой восторг и так встревожили бы или, возможно, вызвали отвращение у своего возлюбленного, но не леди Ленор.

Она отнеслась к происходящему с невыразимым спокойствием и безмятежностью и ни на секунду не позволила себе показать, как много она приобрела в тот насыщенный событиями вечер.

Для Лейчестера ее манеры были просто очаровательны. Она прилагала все усилия, чтобы завоевать его, не позволяя даже догадываться об этом усилии.

Сама ее красота, казалось, становилась все более яркой и чарующей. Она двигалась по дому "как поэма", как заявил лорд Чарльз. Ее голос, всегда мягкий и музыкальный, с неожиданными гармониями, которые завораживали самими своими неожиданностями, был подобен музыке, и, что еще важнее, его редко можно было услышать. Она не требовала никаких привилегий помолвленной женщины, она не ожидала, что Лейчестер будет сидеть с ней часами, или гулять с ней весь день, или шептать нежные речи и расточать тайные ласки. Действительно, она, казалось, почти избегала оставаться с ним наедине. На самом деле она ублажала его до такой степени, что он даже не почувствовал цепи, которой связал себя.

И он был благодарен ей. Постепенно очарование ее присутствия, музыка ее голоса, чувство, что она принадлежит ему, сказались на нем, и он поймал себя на том, что временами сидит, смотрит и слушает ее со странным чувством удовольствия. Он был всего лишь смертным, а она была не только в высшей степени красива, но и в высшей степени умна. Она решила очаровать его, и он был бы меньше или больше, чем мужчина, если бы смог устоять перед ней.