Стена

— Да ты всегда все знаешь… Насчет кулеврины уверен?

— Оба глаза даю. Мои соколы нынче с лесными людьми воеводы Порецкого, ну отшельника, все время связь держат. Они все дороги блюдут. Такое чудище, как эта их калибрина, и не по всякой дороге протащишь, да и сопровождать ее будет, надо думать, целая хоругвь. Так что заметили бы. Отшельник просил тебе передать: ежели ему пороху выделить, так они, может, и взорвут эту пушку по дороге. Своего у них не хватит.

— А вот эта мысль мне нравится! — рассмеялся Михаил. — Надо ж, как у нас с этим старцем-воеводой головы схоже работают… Может, будь он здесь, он бы подсказал и что Сигизмунд затевает? Думай, Лаврентий, думай. Ведь затевает король что-то новенькое!

— Я буду сказать, что такое затевать король! — подал голос Фриц, поднявшийся на башню позже других, а потому не сразу замеченный Шейным. При прямом обращении к воеводе Фриц почему-то всегда, видимо по врожденному немецкому уважению к вышестоящему начальству, начинал нервничать и путаться в русской речи.

— О, главный стратег явился! — весело воскликнул Михаил Борисович и повернулся к немцу. — Ну и что тебе думается, Фриц Францевич?

Майер улыбнулся. Ему нравилось изменившееся отношение воеводы. Тот уже не просто признавал его за своего, но постоянно выказывал ему на людях особое уважение.

— Я думать, што король польский будет делай новий подкоп! — ответил Фриц на вопрос воеводы. — Другой, как биль осень. Я видель, какой войск к ним подходиль. Много германский зольдат, ландскнехтен. Они карашо умеет делай подкоп, умеет делать подземний галерей, тоннель. У король есть этот инженир, он мошет карашо сделай много коридор, в разний сторон. У него есть много… Гриша! Как есть аус руссиш «ерфарунг»?

— Опыт, — подсказал Григорий.

— Да. Он иметь опыт и мошет сделай много коридор под стени. Земля сверху есть крепкий — замерзаль. А внизу она есть мягкий. Они могут это делай.

Распоряжение Шеина снова делать петарды, чтоб подрывать новые ходы, исполнили в тот же день, и крепость начала готовиться к новому испытанию.

Главные пороховые погреба Смоленска были под Соборной горкой. Вот уже десять лет копились там запасы пороха для большой войны за освобождение Белой, Красной и Малой Руси — всей русской украины. Еще строилась крепость, а из Москвы и Тулы тянулись уж сюда обозы с бочками, причем охраняли их так, будто это царский выезд. Стоило завершиться строительству, как немедленно и в самой крепости появились мастерские по производству пороха.

На Руси это несложное по своему составу вещество называли зельем — то есть считали чем-то нехорошим, как водка или, упаси Боже, табак. Когда порох научились делать зернистым, для лучшего хранения и лучших взрывчатых свойств, его, конечно же, переназвали у нас зернью. То есть так же, как игру в кости.

Еще и сейчас, во время осады, пушкарь мог прийти к знакомому пороховщику и попросить его «зелья позлее». И у того, и у другого вся жизнь была связана с порохом, зависела от него в самом буквальном смысле. Но оба понимали, что это придуманное человекам вещество — едва ли Божьего Промысла дело.

15:3:2 — селитра, уголь, сера. Кто так придумал? Изобретение пороха приписывали и безбожным агарянам Востока, и чернокнижникам Запада. Но только потом не нашли, как ни искали, ни одного свидетельства ни того, ни другого.

Само стремительное распространение по разным странам христианского мира этой убийственной смеси, состав которой, вроде, должен был бы храниться как главнейшая государственная тайна, было еще одним поводом заподозрить врага рода человеческого в причастности к изобретению пороха… Во всяком случае, человеку той поры это простое объяснение казалось вполне рациональным.

Так или иначе, с порохом и пушками мир стал иным, чем был без них, и не замечать этого было бы глупо. И Смоленская крепость превратилась в огромное предприятие по производству и хранению пороха. Густые леса вокруг давали неограниченное количество дешевого древесного угля. В густонаселенном крае в достатке было и навоза — он требовался для селитряниц за стенами крепости (в подробности производства калиевой селитры позволим себе не вдаваться). В Днепре для производственных нужд воды тоже в недостатке не было. И только серу в Смоленск приходилось завозить.