Стена Бурь

Луан помедлил, осмысливая услышанное. Мэташи – так называлось одно из древних государств Тиро. Хотя баланс сил между Семью государствами накануне Унификации императора Мапидэрэ просуществовал в устойчивой форме более тысячи лет, они не были единственными в истории державами Тиро. После войн Диаспоры острова Дара были поделены между гораздо большим количеством мелких стран, враждовавших друг с другом, а Семь государств оказались теми, кому удалось пережить этот ранний период хаотичной войны.

Мэташи, одно из мелких королевств на северном берегу Большого острова, предприняло тысячу с лишним лет назад попытку объединить все свои земли. Король Гота, правитель Мэташи, подчинил все территории к северу от Даму и гор Шинанэ и основал столицу на месте нынешней Боамы. Однако после смерти короля каждый из трех самых могущественных его генералов, которых звали Хаан, Фаса и Рима, поддержал своего кандидата в наследники, и нарождающаяся империя распалась. Раздел Мэташи на три независимых государства придворный поэт Пара из Боамы запечатлел в следующих строках:

Первый шторм безжалостной весны;
Осенью падают стены Боамы.
В пик лета подвиги особо славны,
Но зима к потонувшему судну не знает пощады.

– Вы до сих пор еще молоды, ренга, – заметил Луан.

В ответ Куни горько улыбнулся:

– Все мы молоды в глазах богов и стары в глазах наших детей. Юной династии приходится преодолеть стену бурь, прежде чем произойдет первая передача трона. Она не менее коварна, чем те мифические стены в твоих древних книгах. Если нам удастся это сделать, то империя может простоять долго, как Семь государств; если нет, то моя судьба окажется такой же, как у Мапидэрэ. Джиа и Рисана обе, каждая на свой лад, подталкивают меня назвать имя наследника. Скажи, кого бы выбрал ты?

Удивленный до глубины души, Луан смущенно потупился:

– Я не настолько хорошо знаю принцев.

– Мне известно, что ты стоял под мостом, когда пришли дети, – ровным тоном проговорил Куни. – Простых ходов иногда достаточно, чтобы сторонний наблюдатель сделал вывод о силе игрока в кюпу.

Поняв, что у него нет выбора, кроме как высказать свое мнение, Луан подошел к делу взвешенно. Он обдумал свои наблюдения, сделанные во время Дворцовой экзаменации и разговора обоих сыновей с отцом.

– Принц Тиму образован в духе мудрецов ано и, без сомнения, получит поддержку гражданских министров и Коллегии адвокатов. Он умен и почтителен, обладает способностями и сумеет издавать хорошие законы.

Куни ничего не ответил, но кивнул, и Луан продолжил:

– Принц Фиро жаждет подвигов и славы, в нем есть природное обаяние, которое найдет отклик среди генералов и знати. Я вижу в нем эхо ваших располагающих манер и убежден, что из него выйдет отличный полководец во время войны.

Император посмотрел на собеседника.

– Разве я просил тебя сказать, кто из моих детей достоин возглавить Коллегию адвокатов или, облачившись в доспехи, скакать бок о бок с Гин? Тебе прекрасно известно, что для управления кораблем, который называется «Дара», требуется много, много большее.

Луан вздохнул и никак это не прокомментировал.

– Твое молчание красноречивее любых слов, – промолвил Куни. – Так что теперь тебе понятна стоящая передо мной дилемма.

– Любой из принцев подойдет на роль наследника, если снабжать его разумными советами.

– Если… Если! Но в том-то и беда: советники стремятся сами заправлять представлением. Они уже выстраиваются в очередь и ждут моей смерти.

– Ну, наверняка все не так плохо!

– Может, и нет. Но… Покуда ты говорил про способности. А как насчет отцовского сердца?

Луан тяжело вздохнул:

– Между вами и принцем Фиро заметна естественная приязнь, которая прискорбно отсутствует между вами и принцем Тиму.

Куни весь сжался, но взгляда не отвел.

– Боги ведут подсчет нашим проступкам и ошибкам, и рано или поздно они взимают плату. Я отсутствовал в жизни Тиму большую часть его детства, и отношения между нами и впрямь сложились не слишком близкие. Но правильно ли лишать первенца его законного права из-за выбора, который он не совершал?

– Чувство вины – плохой подсказчик при выборе наследника.

– Я это знаю! – Куни сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Но я ведь не бездушный кусок железного дерева и не могу перешагнуть через собственные чувства. Рисана была рядом со мной все военные годы, Фиро вырос у меня на коленях. Но без Джиа, которая принесла себя в жертву, став заложницей у Гегемона, династия Одуванчика никогда не смогла бы взойти на трон. Я слишком многим ей обязан.

– Выходит, императрица сделала мудрый шаг, когда сошла в тот день в Дзуди с воздушного корабля.