Стена Бурь

– Если мы покинем его, то не остановим льуку, – возразила Гин Мадзоти. Она смотрела вниз и видела смятение, охватившее флот Дара.

Нода Ми, занимавшийся снабжением флота, сумел за последние месяцы пристроить многих своих людей как во вспомогательную эскадру, так и на боевые имперские корабли. В решающий момент они захватили власть над важнейшей частью судов, перебив растерявшихся офицеров, матросов и морских пехотинцев, которые никак не могли взять в толк, почему их собственные корабли стреляют по маршалу.

Однако люди Ноды Ми определенно не были способны контролировать все суда вспомогательной эскадры и военные корабли императорского флота, и Тан Каруконо собирал под свое начало силы, оставшиеся верными маршалу. Но он не мог понять, на кого именно может положиться, и это здорово мешало ему. Лишенные руководства сверху, верные Гин Мадзоти суда в замешательстве рассредоточились, тогда как захваченные сторонниками Ноды корабли начали окружать их, ломая весла, тараня и требуя немедленно сдаться.

– В данный момент мы ничего не можем сделать, – ответил Дафиро. – Но если спасемся сегодня, то еще сумеем собрать армию в горах Дара и совершать набеги на льуку.

– Шансы на победу при такой стратегии призрачно малы, – заметила Гин. – Война затянется на годы, погибнет еще больше людей. Нет, мы должны биться здесь и сейчас.

И маршал покрепче ухватилась за ограждения. Корабль горел вокруг нее, дым искажал ее голос и затуманивал зрение, когда она обратилась к команде:

– Солдаты Дара, мы теперь настолько близко к поверхности, что, если покинем корабль, у многих будет шанс спастись. Но империя погибнет, если останется жив король льуку, и поэтому я намерена повести наш корабль на флагман пэкьу. До сих пор вы всегда следовали за мной, но сейчас вовсе не обязаны идти дальше.

Никто не тронулся с места, чтобы спрыгнуть за борт, все остались на своих местах. Гин Мадзоти улыбнулась.

– Я никогда не сомневалась в вашей преданности. Наша жизнь – лишь краткая передышка между штормами, сокрытыми под пологом вечной неизвестности, и мы обязаны следовать в делах своему внутреннему компасу, а не тому, что думают о нас другие. Но раз уж нам суждено умереть сегодня, давайте сделаем так, чтобы этот день навечно остался жить в песнях и легендах.

Весь экипаж, включая Гин и Дафиро, стал грести, подталкивая свой падающий корабль к флагману пэкьу Тенрьо под названием «Гордость Укьу». Ворочая веслами, люди затянули песню:

Привольно четыре раскинулись моря,
Они безмятежны на долгие годы.
Гусь летит через пруд,
Крик за ним на ветру остается.
Идет человек через мир,
За собой оставляя лишь имя.

Следуя примеру маршала, экипаж каждого из гибнущих воздушных судов выбрал один из городов-кораблей и планомерно двигался к намеченной цели. Огонь опалял волосы отважных дара, на коже появлялись волдыри и ожоги, а рама из бамбука и стали лопалась и разваливалась под ними.

Песня звучала все торжественнее и громче.

* * *

Когда пылающая «Шелкокрапинная стрела» сблизилась с флагманом пэкьу, жар, пахну́вший от воздушного корабля, захлестнул палубу, словно цунами. Многие воины льуку прыгали за борт, уверенные, что остаться на судне означает сгореть заживо. Но пэкьу Тенрьо, в шлеме из черепа годовалого гаринафина, твердо стоял на досках, обеими руками воздев Лангиабото над головой. Можно было подумать, что он решил сойтись в поединке с падающей с неба огненной звездой.

«Шелкокрапинная стрела» врезалась в «Гордость Укьу». Корпус воздушного корабля покоробился, изогнулся и распался на части. Огонь добрался до других групп газовых мешков, и последовала серия взрывов, при которых погибла большая часть экипажа «Шелкокрапинной стрелы», а палуба города-корабля вздрогнула, как от землетрясения. Горящие обломки падали вокруг пэкьу Тенрьо, и даже те немногие воины льуку, что еще оставались рядом с вождем, бросились врассыпную.

Гин Мадзоти и еще нескольким членам экипажа повезло оказаться в той части воздушного корабля, которая сопротивлялась разрушению достаточно долго, чтобы им удалось перебраться с гребных банок на горящую палубу «Гордости Укьу». Спасшиеся стали кататься по доскам, сбивая пламя. Когда они попытались встать, на них обрушился вождь льуку.

Пэкьу Тенрьо прошел сквозь толпу противников, как волк через овечью отару. Он размахивал тяжелым боевым топором, не думая о собственной безопасности. Корабль вокруг него горел, но Тенрьо словно бы не замечал ни обжигающего жара, ни удушающего дыма. Каждым взмахом Лангиабото он дробил кому-нибудь череп или сокрушал грудную клетку.

Гин Мадзоти подбежала к обломкам «Шелкокрапинной стрелы» и выхватила На-ароэнну, не обращая внимания на боль, когда от раскаленной рукояти на ладони выступили волдыри. Дафиро Миро взял Зуб, свою боевую дубинку и унаследованный от брата меч по имени Простота. Мрачно переглянувшись, они устремились на пэкьу Тенрьо.