Стена Бурь

Слух приклоните скорей, о почтенные мужи и жены.
Позвольте в словах вам представить отваги и веры картины.
Речь поведу о герое: о королеве, о маршале,
Военачальнике умном и смелом.
Ей полагалось бы платье носить,
Но не знала она женских слез.
Честь и предательство,
К власти стремленье и море сомнений —
Нет таких слов, чтоб вписать ее имя
В список великих властителей Дара.

Если язык мне развяжете выпивкой,
Коли согреете душу монетой,
Я все без утайки открою по ходу рассказа…

Очаг, в котором пылали поленья, согревал зал в «Трехногом кувшине» и заливал помещение мягким приглушенным светом. За окном бушевала метель, мороз расписал стекла ледяными цветами.

– Не нравится мне этот сказитель, – процедила сквозь зубы Фара.

– А что с ним не так, Ада-тика? – спросила Тэра.

– Его послушать, так тетушка Гин походила на мужчину, которого заставили носить женское платье, – сказала Фара. – Но это же неправда. На самом деле она гордилась тем, что была женщиной.

– Быть может, ты сумеешь сложить о ней историю получше, когда подрастешь, – промолвила Тэра. – Тебе ведь нравится сочинять, правда? Вдруг ты станешь поэтессой, вроде жившей в древние времена Накипо, чьи стихи равно завораживали и короля, и крестьянина? Уверена, если ты попросишь Айю побольше рассказать о матери, она поможет тебе.

После впечатляющей государственной церемонии погребения маршала Гин Мадзоти императрица Джиа возвела Айю в ранг имперской принцессы, уравняв с дочерью самого императора Рагина и поселив во дворце вместе с Фарой. Скептики, впрочем, замечали шепотом, что эти формальные почести лишили девочку прав на наследство, поскольку императрица не вернула ей Гэджиру, бывший фьеф матери. Можно было говорить о том, что, принеся в жертву собственную жизнь во время битвы в заливе Затин, Гин смыла позор предательства, но это не мешало Джиа неуклонно проводить политику сокращения власти независимых уделов.

Фара энергично кивнула и, вопреки только что высказанной критике, вскоре снова завороженно внимала сказителю. Он изображал, как Гин Мадзоти убивает Серого Крыса, который калечил беспризорных детей ради собственной выгоды.

– Ну что, много полезного ты узнала от Таквала? – спросила Тэра вполголоса, повернувшись к другой женщине, сидевшей за столиком с ней и Фарой.

– Да, немало, – ответила Дзоми. – Я делаю подробные записи, но настоящее обучение начнется, когда у гаринафинов появятся малыши.

Все три посетительницы таверны были одеты в простые холщовые платья, словно служанки из какого-нибудь купеческого дома. Фара любила послушать истории, и Тэра старалась всячески угодить сестренке, пока есть возможность. Среди других гостей заведения, сидящих сейчас за кувшином дешевого вина или пенного пива, было несколько переодетых дворцовых стражников. Желая порадовать юную принцессу, правящая императрица Дара не забывала заботиться о ее безопасности.

– Растить гаринафинов и в самом деле трудно? – осведомилась Тэра.

– Судя по всему, да, – кивнула Дзоми. – Требуется постоянно поддерживать контакт детенышей с человеком, а тольуса, ягоды дзоми, помогают им привязываться к наезднику, воспринимать его как члена гаринафиньей семьи. Поскольку у нас нет взрослых животных, которые участвовали бы в воспитании молодняка, отношения между всадником и скакуном следует выстраивать особенно бережно и умело.

Имперская экспедиция на остров Полумесяца вернулась с докладом, что льуку явно опередили ее и уничтожили естественную плантацию ягод дзоми – видимо, после того, как набрали достаточно семенного материала, чтобы посадить это уникальное растение на Дасу и Руи. Но привезенных Таквалом семян хватало, чтобы развести целую плантацию ягод, и императрица Джиа активно взялась в этом помогать. Дзоми кляла себя за то, что вовремя не разгадала уловку Танванаки, но все убеждали молодую женщину, что тут нет ее вины – никто не смог бы объяснить, с чего вдруг пэкьу так заинтересовалась украшениями императрицы и ее советницы.

– Наездник никогда не должен сажать малыша в клетку или наказывать его, чтобы заставить взрослых повиноваться, – продолжила Дзоми. – Это запутает гаринафинов. Грозить им непременно должны другие люди, а не те, кто налаживает с ними связь.

– Сочетание доброты и силы, – проговорила Тэра. – Прямо как в политике.

Дзоми кивнула и ничего не сказала.

Обе прекрасно понимали, что это разговор ни о чем; на самом деле им следовало обсудить весьма болезненную тему, которую они не хотели затрагивать.

Однако деваться было некуда. Закусив губу, Дзоми наконец решилась:

– Ты действительно уезжаешь?

Тэра помолчала немного, потом повернулась к Фаре: