Стена чудес (СИ)

— Будет, — Клаус шмыгнул носом и покусал губы, потом развернулся и вытащил из стойки написанных вручную партитур несколько затёртых листов с пьесой для четырёх рук. Отложил пластинку Пятого в сторону, развернулся к фортепиано лицом и отодвинулся на край стула. Пятый вздохнул и сел рядом, сосредоточенно вглядываясь в ноты.

— Симфония №5, — прочитал он. — У тебя ведь нет симфоний.

— Я написал её, когда мы расстались, — Клаус сделал глубокий вдох и размял пальцы. — Это не симфония, это…

— Я, — Пятый прикусил щёку. — Ты написал её для нас.

Клаус кивнул.

— И переписал её, когда ты попал в аварию. Чтобы её можно было сыграть в три руки.

Пятый нервно сглотнул. Пробежался глазами по своей партии, как смог размял пальцы и скосил взгляд на Клауса. Они сидели бок о бок совсем как раньше. Как десять лет назад. Тесно прижавшись друг к другу и предугадывая каждое движение.

— Начинаем, — сказал Клаус, поднимая руки над клавиатурой. Пятый повторил за ним.

Игра вышла неровной — Пятый путался в нотах, ему было сложно без предварительной подготовки. Но мелодия всё равно была красивой и тоскливо-надрывной. Они играли и играли, переплетая руки и ноты, пока партитура не закончилась, а Клаус не заплакал снова.

Пятый молчал. Потом обнял Клауса за плечи и поцеловал в висок.

— Мне жаль, что ты в меня вляпался, Клаус.

Клаус не шевелился долгие несколько мгновений. Потом развернулся и обхватил Пятого руками, ткнулся носом ему в шею и сделал глубокий вдох.

И тут же резко его оттолкнул:

— Уходи. Не хочу тебя видеть.

Пятый поджал губы и кивнул. Встал и ушёл в прихожую. Обулся и застыл на пороге.

— Прощай.

Клаус даже не вздрогнул. Пятый тяжело вздохнул и ушёл, закрыв за собой дверь.

Комментарий к Осень. IV.

А теперь перечитайте текст ещё раз с самого начала.

========== Осень. V. ==========

Комментарий к Осень. V.

🎶 Sleeping At Last - Hearing

🎶 Ólafur Arnalds - Happiness Does Not Wait

🎶 Oasis - Stand By Me

Домой он пошёл пешком. Хотел проветрить голову. Безуспешно пытался перестать раз за разом прокручивать разговор с Клаусом. Надеялся успокоиться к возвращению домой.

Но стало только хуже. Пятый шёл быстро, но всё равно зацепился взглядом за надпись, которую месяцы назад сфотографировал для Долорес. Она поблекла из-за весенних дождей, но её всё ещё удавалось распознать, и Пятый остановился. Откинул чёлку назад и уставился на бледные буквы.

Он чувствовал себя опустошённым, но слова Элизабет Кюблер-Росс вновь напомнили ему о Долорес.

О её улыбке.

О её хрупкости и силе.

О её понятливости и чувствительности.

И о том, как спокойно и хорошо рядом с ней, и как она, не прилагая никаких усилий, сделала его счастливым.

Пятый зажмурился и сделал глубокий шумный вздох. Развернулся и поспешил домой.

Долорес дремала на диване сложив бионические руки на животе. Как спящая красавица, одетая в звёздное небо. Пятый, не включая свет, снял пальто, разулся и сел на край дивана. Замер, рассматривая её лицо в отблесках уличного света, пробивающегося через окно, и закусил щёку. Мягкие черты лица и полуулыбка сейчас казались по-настоящему сказочными.

Она приоткрыла глаза.

— Эй, — едва слышно сказала Долорес.

— Эй, — так же тихо ответил Пятый.

Долорес развела руки, и Пятый устроил голову у неё на груди. Она обняла его, осторожно поглаживая по спине руками из пластика, металла и силикона, и Пятый, наконец-то, расслабился. Выдохнул и зажмурился.

Он не хотел её отпускать. Не хотел расставаться ни на секунду.

Хотел видеть мир её глазами, хотел видеть отражение мира в её глазах.

И не хотел терять её, потому что о чём-то умолчал.

— Долорес, — позвал он.

— Да, Пятая Симфония?

Пятый снова сел, чтобы видеть её лицо.

— Я люблю тебя. Знаю, ты не хочешь ничего серьёзного, и…

— Слишком поздно, — Долорес тоже села и взяла его за руку. — Ничего серьёзнее тебя у меня никогда не было, — она подтянулась и поцеловала его в лоб. — Я тоже тебя люблю.

Пятый облегчённо выдохнул и опустил плечи. Долорес, казалось, светилась, освещая тёмную комнату и его жизнь. Он подался вперёд, обхватывая её руками, прижимая к себе и ткнулся носом в макушку.

— Люблю тебя, — повторил он.

— И я тебя, — отозвалась она.

Совсем как раньше, они проболтали почти до утра, пока не уснули на том же диване, обнявшись и прижавшись друг к другу, как влюблённые из Помпеев.

Утром Долорес разбудила его поцелуем в щёку. Протянула чашку горячего чёрного кофе, потрепала по волосам и без единого намёка на улыбку сказала:

— Клаус уезжает в Европу. Написал мне утром и попросил следить за цветами.

Пятый сел, зажмурился и глубоко вздохнул. Потом коротко кивнул, глядя на Долорес, и поджал губы.

— Наверное, это самое правильное решение сейчас, — хрипло сказал он. Долорес согласно качнула головой, пересела ближе к нему и обвила руками, уложив голову на плече.

— Да, — шепнула она. — Сейчас только так он сможет с этим справиться.

Пятый покусал губы. Опустил взгляд и, наконец, сделал глоток кофе.

У него была своя жизнь, а у Клауса своя.

И друг за друга они не отвечали.