Стена чудес (СИ)

Учителем Пятого стал Атлас Джерико Кармайкл. Высокий и широкоплечий, с сединой на висках и вечной самодовольной ухмылкой. Он сам вызвался переехать и заняться обучением Пятого, потому что знал его отца и считал, что ему в руки попал потенциальный гений дирижирования.

Пятый так не считал. Фортепиано было его страстью, а дирижирование шло сложнее. Он быстро выучил основные схемы, но плохо справлялся правой рукой. Локтевой сустав не двигался так быстро, как того хотелось: шарнирам нужно было время, чтобы провернуться.

Он злился. Злость придавала ему сил: он слишком долго чувствовал себя беспомощным и бесполезным и не мог позволить себе вернуться в эту бездну отчаяния.

К тому же у него была Долорес, прошедшая точно такой же путь принятия протезов и новых условий жизни.

Так что Пятый стискивал зубы и часами оттачивал движения, снова и снова делал заданные Кармайклом упражнения. Со временем он добавил партитуру и музыку и продолжил тренировки под Стравинского в наушниках. Правая рука по-прежнему была проблемой, а сам Пятый циклился на провалах и ошибках, а не на успехах. Сколько бы ему ни повторяли, что он справляется лучше дирижёров с двумя руками и намного быстрее схватывает, Пятый слышал только жужжание меняющих положение суставов и не мог не думать о том, что его протез слишком медленный.

Это было не так. Но нервное напряжение порой достигало предела, и пару раз Пятый в сердцах переворачивал пюпитр с партитурой и швырял палочку в другой конец комнаты.

Долорес застала его таким всего раз. Тяжело вздохнула, подняла с пола дирижёрскую палочку и убрала её в карман платья. Подошла к Пятому, сняла с него наушники и забрала телефон. Покопавшись немного в подборке музыке, подключилась к колонкам и включила на полную громкость бьющий по ушам индастриал — тот же, под которой они били машину в «Хуячечной».

Бросила телефон на диван, подошла ближе к Пятому и, взяв его за руку, закричала.

Пятый закричал тоже.

Палочку Долорес вернула ему только когда он расслабил плечи. Когда в нём не осталось ни намёка на гнев, разрывавший его ещё несколько минут назад. Когда он выдохся.

И Пятый продолжил работать. Выводить невидимые вензеля в воздухе и жужжать суставами бионической руки.

========== И снова зима. I. ==========

Комментарий к И снова зима. I.

🎶 Depeche Mode - Enjoy the Silence

🎶 Alphaville - Big in Japan

🎶 Ane Brun - Big In Japan

С наступлением зимы учёба пошла на лад. Пятый и сам теперь замечал успехи. В редкие дни, когда что-то было не так и он злился, они с Долорес кричали в подушку до тех пор, пока его не отпускало.

Он продолжал заниматься каждый день: дома или у Долорес, его устраивал любой вариант. Долорес привыкла к его размахиваниям и даже нашла в этом пользу. Перед каждой репетицией она привязывала к дирижёрской палочке длинную розовую ленту с фантиком от конфеты на конце, чтобы Пятый занимал игрой Морти. Сама она, конечно же, садилась рисовать.

Альбом был сведён и оформлен и теперь ждал только переноса на носители. Открытки уже покинули типографию, и коробки с ними занимали место у Пятого в квартире.

Всё ближе была годовщина аварии.

Пятый хотел бы об этом не думать, но к памятной дате он должен был дать интервью Роллинг Стоун. Несколько недель ушло на согласование вопросов, которые прозвучат, на подготовку примерных ответов, на обсуждение с Долорес и Куратором, о чём стоит умолчать.

Интервью должно было выйти откровенным и длинным. Таким, какого Пятый раньше никогда не давал.

Но даже спустя недели, даже за несколько дней до самого интервью, оставался вопрос, который Пятый ещё не одобрил — потому что он касался не его одного.

Клаус не выходил с ним на связь. Перестал вести Инстаграм, ничего не писал в Твиттер и заморозил свой Патреон. Долорес поливала цветы в его квартире, протирала пыль и иногда рассказывала Пятому какие-то мелочи. От неё он узнал, что Клаус поехал к Ване и теперь сопровождал её в туре. Не писал музыку и песни, но начал терапию. Он присылал Долорес фотографии: на них он улыбался, но в улыбке не было ни капли искренности.

Сейчас он не хотел иметь с Пятым ничего общего, и Пятый это понимал. Так было лучше. Клаус смог бы разорвать этот бесконечный круг страданий.

Но несогласованный вопрос Роллинг Стоун касался Клауса и слухов, которые ходили среди фанатов долгие десять лет.

Пятый долго собирался с силами, чтобы ему написать. На это нужна была определённая решимость, и черновик сообщения у него в телефоне ждал своего часа несколько дней.

Но откладывать больше было нельзя, и он, не заглядывая в заметки и не задумываясь, написал Клаусу сообщение: «Знаю, что ты не хочешь со мной говорить, но я хочу упомянуть наши отношения в интервью. Я постараюсь смягчить эффект, но не хочу это больше замалчивать. Но я не стану, если ты скажешь о них не говорить».

Он отправил сообщение и отложил телефон. Растянулся у Долорес на кровати, откинув единственную руку в сторону. Морти тут же запрыгнула ему на живот и улеглась, нежно выпуская когти и едва слышно мурлыкая.