Стена плача

– Да вы проходите, – пригласила продавщица, – присядьте. Здесь у меня стул есть, чего зря ноги топтать. Сынок-то ваш как? Гляжу, на отца не очень похож, мамин, стало быть.

– Мой, – рассеянно подтвердила Ася. Она вдруг почувствовала странное напряжение и тревогу.

Продавщица оживленно болтала, Ася отвечала ей односложно и невпопад, но женщина не замечала этого, радуясь возможности развеять скуку и пообщаться с новым человеком.

– Хорошо, когда муж есть. Мой вот умер, два года назад. Знаете, Настенька, как одиноко, вот, даже работать пошла, чтобы дома целый день в тоске не сидеть. А тут все то же – ни души.

Дверь внезапно распахнулась, и из нее появился Алексей. Лицо его было каменным, точно маска. Он стремительно пересек зал и остановился перед Асей.

– Идем.

– Куда? – Она непонимающе уставилась на него, чувствуя, как сердце падает.

– Пошли, говорю.

На пороге коридорчика показался плотный мужчина в пиджаке и очках в модной, дорогой оправе.

– Семен Антоныч, дорогой! – всплеснула руками продавщица. – Что случилось?

– Видите ли, – плотный подошел к Асе, – вы нам не сказали, где служил ваш муж.

– А что, это так важно? – осевшим голосом проговорила она.

– Очень. – Спокойные, холодноватые глаза мужчины глянули прямо ей в лицо из-под стекол очков. – Я работаю в коммерческой торговле много лет, и мой принцип – не брать на работу тех, кто воевал в Афганистане.

– Почему? – Ася судорожным вздохом подавила подступающие к горлу слезы.

– Потому, – веско проговорил плотный, – что у меня есть печальный опыт общения с этими людьми.

– Но ведь люди все разные, разве можно делать такие обобщения?

– К сожалению, можно. – Мужчина по-хозяйски оперся рукой о прилавок.

Ася как завороженная, не отрываясь, смотрела на его ладонь, широкую, квадратную, с крепкими короткими пальцами. На безымянном пальце поблескивала золотая печатка.

– Вы не имеете права, – тихо сказала Ася.

– Имею, девушка. Еще как имею.

– Но заведующая…

– Это мой магазин. Инна Николаевна – моя жена. Еще вопросы будут?

Ася затравленно взглянула на продавщицу. Та улыбалась жалко, сочувственно.

– И все-таки…

– Настя! – Алексей больно дернул ее за руку. – Перестань унижаться. Пошли. – Он вытащил Асю на крыльцо, не выпуская ее запястья, лихорадочными движениями достал сигареты, закурил.

– Пусти! – потребовала она, пытаясь освободиться. – Я ему скажу! Ведь так нельзя, это несправедливо, понимаешь ты или нет!

– Перестань, – он поморщился, точно от боли, – справедливость бывает только на том свете. А может, ее и там нет.

– Леша… – ее голос сорвался, глаза наполнились слезами.

– Ты еще будешь тут реветь. – Алексей быстро зашагал прочь от магазина. Ася едва поспевала за ним, на ходу всхлипывая и спотыкаясь.

Они почти бегом одолели два квартала, и только тогда Алексей остановился.

– Ничего. – Он искоса взглянул на заплаканное Асино лицо. – Обойдемся. Не впервой.

– Сволочи, – проговорила Ася тихо и яростно.

– Не ругайся, Малыш, тебе это не к лицу.

– Ненавижу! Почему так? Почему вы им не нужны?! Вы же… вы за них кровь проливали, вернулись искалеченные, больные, а они… сытые, обожравшиеся на всю жизнь!

Она кричала и рыдала одновременно, так, что проходящие мимо люди смотрели на нее недоуменно и испуганно.

– Зачем ты меня увел? Я бы ему сказала! Я бы показала… рожа! Где он был, когда вы…

– Настя! Настенька! – Алексей сгреб ее в охапку, прижал к груди, так, что стало трудно дышать. – Замолчи, успокойся. Не надо, милая, перестань.

Ася уткнулась лицом в его куртку, плечи ее вздрагивали.

– Прости… меня.

– Ты о чем? – в голосе Алексея звучало искреннее удивление. Он легонько отстранил ее от себя.

– Дура я. Дура самонадеянная. Думала, что знаю, как лучше, правильнее…

– Ты не дура. И действительно все знаешь. Ты только одного не учла: все люди хотят, чтобы им было спокойнее. Все, понимаешь? Им ни к чему наши проблемы, у них полно своих. Они говорят, что не просили нас проливать кровь. – Алексей сделал паузу, поглядел куда-то в сторону. Потом погладил Асю по плечу, – Знаешь, самое удивительное, они правы. Они действительно не просили.

– Это не так. – Она решительно замотала головой. – Не так. Есть другие, неравнодушные, которые понимают…

– Наверное, есть, – согласился Алексей, – Только… только мне, Малыш, от этого не легче. – Он нагнулся и поцеловал ее в мокрую от слез щеку. – Все, прекращай хлюпать. Хорошо?

Ася прерывисто вздохнула и кивнула.

– Знаешь что? – она виновато улыбнулась. – Есть хочется. Даже странно – казалось бы, должно быть совсем наоборот.

– А чего странного? – спокойно проговорил Алексей. – Накричалась, выпустила энергию, вот организм и требует восстановления. Это, Малыш, физиология. Пошли домой, пельмени сварим.

Ася решительно помотала головой.

– Не хочу пельмени, хочу в кафе. Здесь за углом, неподалеку есть, классное такое, я там была. Давай сходим, мы же с тобой нигде не бываем, сидим в твоей конуре с Пал Палычем. Ну пожалуйста!

Алексей мрачно усмехнулся.

– Самое время для кафе. Что будем отмечать?

– Ты согласен? Да? – Она вытерла ладонью остатки слез. – Я заплачу.