Стена Зулькарнайна

Г.Д. Хотя и запрещается создавать партии по конфессиональному принципу, но мусульмане – это не только конфессия, это также и политический блок, могущий создать и внеконфессиональную партию отражающую и реализующую их интересы. Кроме того, мусульмане – интернационалисты по своим взглядам и выступают за создание интернационалистских движений. После 1991 года ни одна правящая верхушка ни в одной стране СНГ или Балтии не проводит интернационалистскую политику. Все, включая Россию, развивают националистический дискурс. И сегодня Средняя Азия воспринимается на бытовом психологическом уровне столь же отдаленной и отдельной от России как Китай или Тибет. Но на самом деле еще существует геополитический потенциал, связывающий все бывшие советские территории. Внешним выражением этого можно назвать, скажем, миллионы гастарбайтеров из Средней Азии. Есть противоречия между менталитетом, который внедрен в массы через СМИ, и объективной реальностью. Мусульмане вообще более чувствительно относятся к геополитической реальности, ибо они менее поддаются промывке мозгов со стороны тех же медиа и политтехнологов, потому что являются компактной группой, стоящей на единой идеологической платформе. У них существует понимание того, что есть интернациональная социальная проблематика, социальное пространство, которое должно быть оформлено в соответствующем движении. Они понимают, что никаких союзов верхушечным способом создать нельзя, что все эти встречи Путина с Лукашенко, все эти междусобойчики на ШОС являются лишь сотрясанием воздуха в кругах постсоветских политических элит. Только общественное движение снизу может восстановить интеграцию на существующем пространстве.

К. Судя по всему, Вы делаете ставку на левую или, точнее, леворадикальную идею?

Г.Д. Правую идею захватили и эксплуатируют националисты. Есть, правда, некоторые правые течения, настроенные антиглобалистски и антинационалистически. Это, например, так называемые «новые правые», лояльно относящиеся к Исламу и к Третьему миру. И будет недальновидным отказывать в контактах «новым правым», стоящим, по крайней мере сегодня, на антиимпериалистических позициях. Современный мир в глобальном экономическом плане разделен на два полюса. Это «полюс производства» (Китай, Юго-Восточная Азия) и «полюс потребления» (Америка и Европа). А вот Исламский мир сегодня находится между ними. Он не является ни частью «экономики производства», ни частью «экономики потребления». Если абстрагироваться от супербогатых нефтяных элит Аравийского полуострова, от этой крайне узкой компрадорской прослойки, то понятно, что Исламский мир не принадлежит к «полюсу потребления». Однако он представляет собой крайне важную сферу политического и идеологического производства. Сегодня именно Исламский мир производит Историю. Между прочим, именно мусульманская Умма экспортирует в лаборатории запада «мозги», которые производят там новые научные технологии. Возможно, что завтра именно в мусульманском мире произойдет интеллектуальный прорыв, в результате которого по многим позициям, составляющим сегодня интеллектуальный горизонт современного человека, будут пересмотрены базовые воззрения. Я имею в виду основные направления физики, математики, биологии и т. д. В Исламском мире идет интенсивная выработка требований к новой методологии. Западная философия как пространство создания методов познания окружающей реальности обанкротилась. Постмодернизм и деконструктция – явное свидетельство этому. На этом фоне обнаруживается колоссальный дефицит целостной мировоззренческой картины. Физики не могут согласиться по поводу того, что является базой единства в понимании физических законов микромира и макромира.

В Исламском мире идут духовные процессы, направленные на преодоление этого методологического тупика. Среди некоторых исламских теологов зреет понимание, что главная причина западного интеллектуального краха – это разлагающееся и отравляющее оперативный интеллект наследие Аристотеля и Платона, которое было в большей части Исламского мира отвергнуто многие столетия назад. Сегодняшнюю борьбу между «суфизмом» и «ваххабизмом» под определенным углом зрения следует понимать как борьбу монотеистов против остатков неоплатонического интеллектуального наследия. Чистый монотеизм в своем противостоянии пантеистическому языческому мистицизму в некоторых аспектах оказывается близок Декарту и Канту, к некоторым направлениям, которые они интуитивно нащупали. Развитие в эту сторону может привести к появлению теологии как нового метода понимания не только концепции Бога, но и исследования окружающего нас мира. В будущем теология должна создавать методологическую базу для нового осмысления физической среды.