Стена Зулькарнайна

Но тут главное, чтобы Москва отдала себе отчет: на повестке дня изменение вообще формата отношения к сопротивлению и вообще к оппозиции на Кавказе. А не постановка заглушек в виде все более и более «сильных» людей, которые на поверку оказываются обычными людьми, совершенно беспомощными в реальных ситуациях, мыслящими в категориях, которыми они приучены думать.

Как армейский полковник, полковник ВДВ, может мыслить в политических терминах? Масхадов не мог, будучи артиллерийским полковником, он провалил исторический шанс, который был ему отпущен в 1996 году. Точно так же не может в политических терминах мыслить Евкуров – пусть он находится на другой, противоположной стороне.

Политические термины должна на себя взять Москва, потому что больше некому. Она должна радикально менять свое отношение к тем силам, которые выступают за радикальную модернизацию Северного Кавказа.

С.П. Но пока эти силы, выступающие за модернизацию, Москва трактует как террористов?

Г.Д. Она уже трактует не так однозначно. Сейчас на повестке дня стоит уже создание движения некого «умеренного ваххабизма», уже нет солидарности с традиционным исламом.

До вчерашнего дня традиционный ислам был паролем всех сил, которые Москва опекала, не взирая на любой криминал и любой бандитизм с их стороны. А сегодня уже на повестке дня телодвижения, которые обозначают смену позиций: вместо абсолютного неприятия «ваххабизма» как чумы – поворот к так называемому умеренному, не воинствующему «ваххабизму».

Это начало, эта подвижка не от хорошей жизни. Это колоссальный успех воинствующего салафизма – что Москва начинает играть с темой не воинствующего. Но надо уже сбрасывать все эти фиговые листки, и переходить к прямому диалогу с повстанцами. Возможно, от этого выиграет Россия.

С.П. А в чем здесь выигрыш России?

Г.Д. Она может договориться с людьми, которые РЕАЛЬНЫ. Она может договориться не с фиктивными и ненавидимыми населением кланами коррупционеров, а с теми, кто стоит на этической платформе, кто не изменяет своему слову.

С теми, кто может стать могучим барьером на Северном Кавказе против проникновения НАТО, в частности. Потому что все, что до сих пор Москва делает, – это облегчение для НАТО всех тех задач, которые стратегически выбивают Россию из этого региона.

С.П. И когда могут случиться все эти перемены?

Г.Д. Я думаю, это все зависит от доброй воли и понимания тех, кто принимает окончательные решения. Думаю, запас времени очень небольшой, всего несколько месяцев – до нового года, может быть, первые месяцы следующего, 2010 года. Но, в принципе, это квартал.

С.П. Почему сроки лимитированы так жестко?

Г.Д. Потому что кризис не ждет. Потому что не ждет складывающаяся вокруг России международная конъюнктура. Потому что явная игра Белого дома на раскол московской власти и противопоставление друг другу ее половин, дает свои плоды. Через некоторое время некому будет принимать решения, а если кто-то и будет их принимать, они останутся виртуальными. Поэтому надо использовать то время, которое еще остается. Это – квартал, максимум.

С.П. Если это решение не будет принято, что мы будем иметь?

Г.Д. Тогда начнется кризис уже самой федеральной власти, которым неизбежно воспользуются различные силы – не обязательно, кстати, жесткое исламское сопротивление.

Дело в том, что коррумпированные кланы, которые сейчас позиционируются как проводники присутствия федеральной власти, так называемые «конституционные силы», – на самом деле являются голимыми конъюнктурщиками. И как только они увидят, что идет кризис в центре, они тут же начнут искать новых хозяев. Потому что для них самое главное – это остаться на плаву и удержать под контролем население в своем регионе. Они плевать хотели, кто даст им эту возможность. Если такую возможность дадут американцы или англичане, они будут им служить.

Вот почему времени мало, и вот почему речь идет не о конфликте, а о превентивных мерах, которые перекрывают кислород тем силам, которые из шкурных соображений постараются воспользоваться любой дыркой в стене, называемой Российская Федерация.

С.П. Евкуров тоже подпадает под это определение?

Г.Д. Евкуров – просто полковник, он ничего не может. К тому же Ингушетия – это маленькая часть большой вайнахской территории. Если серьезно говорить, это бывший район Чечено-Ингушетии, масштаб республики примерно соответствует какому-нибудь Шелковскому району. Это просто знаково: отдельный бренд – Ингушетия, Евкуров. А по большому счету, Евкуров ничего не может изменить ни при каких обстоятельствах.