Стенание

Мы еще кое-что обсудили, продвигаясь по Сент-Питер-стрит в направлении Темзы. На юге виднелся порт, а за ним река, белая от парусов. На западе уже садилось солнце. Барак не сбавлял шага — он всю жизнь провел в этом городе и знал каждую улочку и переулок. Наконец он остановился. На пересечении Темз-стрит с каким-то захудалым переулком стояла приличная с виду таверна, а вдоль этого переулка, выходящего к реке, теснились узенькие домики-развалюхи, десятилетиями строившиеся на речной глине и наклонившиеся друг к другу под странными углами. Чуть ниже по переулку я увидел вывеску другой, более неказистой таверны, с нарисованным красно-белым крестом святого Георгия. Это и был упоминавшийся в записке флаг.

— Нидлпин-лейн, — пояснил Джек. — Здесь самое дешевое жилье. Давайте зайдем в таверну и сядем у окна.

Мы вошли. Внутри было людно: лавочники и мастеровые зашли выпить после работы. Барак взял две кружки пива, и мы заняли места с видом на переулок. Ставни в этот знойный вечер были открыты, и с улицы просачивались пыль и вонь большого города. Только мы сели, как мой помощник снова встал. Мимо прошел мощного сложения человек в красном мундире констебля, с дубинкой на плече и с фонарем в руке. Позже он зажжет фонарь и будет ходить дозором по улицам, следя, чтобы после вечернего звона никто не выходил из дому. Джек наклонился ко мне:

— Давайте кошелек. Скорее!

Я протянул ему кошелек, Барак метнулся на улицу, и я увидел, как они с констеблем, сдвинув головы, говорят о чем-то. В какой-то момент служитель порядка обернулся и взглянул на меня, а потом направился вниз по Темз-стрит. Джек вернулся в таверну.

— Порядок, — объявил он. — Я с ним договорился.

— Я не видел, чтобы ты передавал ему деньги, — удивился я.

— Он мастер брать деньги незаметно. Как и я — давать. Я сказал констеблю, что мы ведем официальное расследование в связи с пропажей драгоценностей и в девять встречаемся в том доме с одним осведомителем. Попросил его быть наготове, чтобы войти внутрь с подмогой, если я вдруг крикну.

— Хорошая работа.

Из всех, кого я знал, никто не мог сравниться с Джеком в подобного рода делах. Его интуиция всегда работала превосходно.

— Я спросил, не знает ли он, кто там живет, и констебль ответил, что порой там бывают двое каких-то типов, но по большей части дом пустует. Он подозревает, что какой-то джентльмен поселил там свою зазнобу, но, ежели и так, он ее ни разу не видел. Вы обеднели на четыре шиллинга, но дело того стоит, — заключил мой товарищ и, помолчав, добавил: — Вполне может быть, что дом принадлежит какому-нибудь придворному и там творится нечто противозаконное. У лорда Кромвеля были такие убежища, и, полагаю, люди королевы держат того тюремщика из Тауэра в подобном месте.

Он замолчал, когда мальчик, ходивший вокруг столов с зажженными свечами на грязных тарелках, поставил одну перед нами. На улице смеркалось. Барак отхлебнул пива и снова встал:

— Хочу быстренько пройтись туда-сюда по улице — посмотреть, не горит ли свет в том доме.

Он снова вышел и через несколько минут вернулся:

— Ставни и в самом деле зеленые, как сказано в записке. Они закрыты, но я заметил в щелях свет на первом этаже. — Джек приподнял брови и улыбнулся. — Заняться нам пока нечем, остается только ждать вечернего звона. — Он сделал еще один большой глоток пива.

— Спасибо, — тихо поблагодарил я. — Ловко ты все придумал. Мне бы самому ничего такого и в голову не пришло.

Мой помощник кивнул:

— Мне было довольно интересно убедить констебля помочь нам, проследив за этим домом. И даже та стычка в трактире, откровенно говоря, пришлась по душе, несмотря на раненую руку. Старые привычки так просто не умирают. — Он вдруг нахмурился. — Но у меня уже не та быстрота реакции, как раньше, да и сил поубавилось. У меня хорошая жена, хорошая работа, маленький ребенок, и скоро родится второй… — Некоторое время Джек смотрел куда-то вдаль, а потом сказал: — Когда я был мальчишкой, лорд Кромвель буквально вытащил меня из канавы. Мне очень нравилось служить у него: там требовался острый ум, а иногда и острый нож. Но такая работа — для молодых и для тех, кому нечего терять.

Мне на ум пришел отрывок из Священного Писания, и я процитировал его:

— «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое»[24].

— У меня никогда не было возможности что-либо делать по-младенчески. — Барак снова припал к пиву и жестко посмотрел на меня. — Просто дают о себе знать старые пристрастия: я по-прежнему люблю возбуждение, которое испытываешь оттого, что быстро двигаешься, быстро соображаешь и тщательно все подмечаешь, — насколько это лучше, чем целый день корпеть за столом в конторе. Сегодня я это понял. — Он задумался, а потом взглянул на меня и тихо признался: — Вы знаете, несколько месяцев назад я прошел на улице мимо своей матери.