Стенание

— Да, хочу! — крикнул пленник. — Понимаю, что слова мои равносильны совершению государственной измены и меня могут повесить, утопить или четвертовать в Тайберне. Или сжечь как еретика за то, что я сказал. Меня так и так лишат жизни. — Он сделал глубокий прерывистый вдох. — И пусть это лучше случится сейчас. Умереть я могу только один раз. Однако вера моя тверда, и поэтому я попаду на небеса, когда вы меня убьете.

— Я уже говорил, Лиман, что мы вовсе не обязательно ваши враги. Если вы поможете нам разыскать книгу королевы, я, возможно, смогу вам помочь. — Я пристально посмотрел на этого фанатика, прежде чем продолжить. — Вы сами происходите из благородной семьи. Иначе вы не получили бы место в страже ее величества. Выходит, вам доверяли, когда вы поступили на службу во дворец. Интересно, каким образом вы пришли к нынешним своим верованиям?

— Вы хотите, чтобы я выдал друзей? — Лиман снова глубоко и судорожно вдохнул. — Этого вы от меня не дождетесь.

— Этого и не нужно. Мастер Милдмор, которого мы спрятали в безопасное место, уже рассказал нам о вашем кружке. Нам известны имена — трое были с вами нынешней ночью: Кёрди сегодня погиб; Вандерстайн уплыл на корабле, а Маккендрик убежал. Были еще мастер Грининг и подмастерье Элиас, но оба убиты.

Лицо Майкла выразило удивление.

— Как, и Элиас тоже?

— Да, и, судя по описанию злоумышленников и способу убийства, той же самой рукой, которая лишила жизни Грининга.

— Но мы думали… — Пленник спохватился и прошептал: — Выходит, Элиас Божьей милостью тоже на небесах.

Я продолжал давить на него:

— Нам также известно от Милдмора, каким образом «Испытания» Энн Аскью попали в распоряжение вашего кружка. А расследование, которое я провожу при дворе, вывело меня на вас как на человека, который украл рукопись «Стенание грешницы», сочинения королевы Екатерины Парр.

Лиман сгорбился на кровати.

— Значит, Милдмор, — проговорил он безысходно. — Мы знали, что ему нельзя доверять. Этого человека искушал мамона.

— И еще у него оставались кое-какие сомнения: Милдмор, например, считал, что королевская власть от Бога.

— Да, — признал пленник. — Мы не могли доверять ему свои тайны. Мастер Грининг твердо настаивал на этом. — Он покачал головой. — Грининг привел меня к истине, он и прочие. Да упокоит Бог его душу!

— Мы бы хотели найти его убийц, — сказал я. — Пожалуйста, помогите нам.

Лиман лежал молча, обдумывая то, что услышал от нас. Мне не терпелось узнать все полностью, но я был уверен, что, как и в случае с Милдмором, лучшей тактикой будет мягкое убеждение, хотя этот человек был тверже и умнее молодого тюремщика. Наконец он заговорил снова, уже более мягким тоном:

— Вы уже раскопали слишком много, так что не будет вреда, если узнаете и остальное. Что касается меня — да, я был рожден и воспитан как джентльмен. В Тетбери, что в Котсуолде. Это край овец, и у моего отца тоже были многочисленные стада. Он разжирел на торговле шерстью, а благодаря своим связям смог добыть мне место при дворе, и я стал стражником королевы. — Майкл грустно улыбнулся. — Мой отец, хоть и был землевладельцем, в конце концов пришел к новой вере, как и я, когда вырос. Хотя сам король, напротив, постепенно возвращался к прежним верованиям. А теперь зайдет еще дальше.

— Думаешь, Генрих вернется в лоно Рима? — Барак задумчиво потеребил бороду.

— Да. Отец предупреждал меня, что когда я окажусь в Лондоне, то увижу многое, что мне не понравится, но, чтобы продвинуться по службе, должен буду держать язык за зубами и ждать лучших времен. Сосредоточиться на карьере, на одной только карьере. — Лиман сжал руку в кулак. — Стремиться к богатству и власти, а вовсе не к Богу. Это заполняет пустые сердца придворных. Мой отец не мог этого видеть, — печально добавил он. — Он видел лишь, что требует от нас Христос. Как через стекло, смутно. — Тут молодой человек обернулся ко мне. — Вам приходилось бывать в Уайтхолле, мастер Шардлейк?

— Да, приходилось.

— Он великолепен, не правда ли? И строится дальше. С каждым днем становится все более пышным.

— Говорят, король хочет сделать его величайшим дворцом в Европе.

Лиман глухо рассмеялся:

— Уайтхолл рассчитан на то, чтобы принизить тех, кто в трепете созерцает его. Каждый камень там говорит о могуществе и богатстве короля, каждый камень кричит: «Смотрите — и бойтесь, и изумляйтесь!» А внутри, — добавил он с горечью, — королем ведутся грязные игры, и никто не может чувствовать себя в безопасности.

— Пожалуй, тут я с вами соглашусь, — сказал я. — Вы правильно ухватили суть.

Бывший стражник пристально посмотрел на меня, удивленный подобной реакцией: он, наверное, собирался спровоцировать меня на защиту короля и его двора. Молодой человек продолжил: