Стенание

Я положил письмо на стол. Мне трудно было даже предположить, что я снова могу зачем-то понадобиться Екатерине Парр. После той встречи с Генрихом я изо всех сил пытался прогнать ее образ из своих мыслей. Но строжайший запрет приближаться к этой женщине умер вместе с королем. Я сожалел, что Екатерина, вопреки своим надеждам, так и не стала регентшей, но меня радовало, что царственный супруг был щедр к ней в своем завещании, так же как и к леди Марии и леди Елизавете, — все они теперь обладали большим богатством и занимали в обществе высокое положение. Поговаривали, что Екатерина Парр со временем снова выйдет замуж, и называли в связи с этим имя Томаса Сеймура.

Я поехал в Челси один. Бытие медленно плелся, так как дорога из Лондона была покрыта слежавшимся снегом и льдом. Дворец Челси на берегу Темзы представлял собой изящное новое здание из красного кирпича, построенное среди обширных садов, которые будут прекрасны, когда придет весна. Я прикинул, что такой дом может легко вместить человек двести прислуги. Стража у дверей все еще носила мундиры королевы. Меня беспрепятственно впустили, и эконом провел меня во дворец. Внутри тихо сновали туда-сюда слуги, но у дверей не было стражи, как в Уайтхолле, и не фланировали политики. Провожатый отвел меня к двери в глубине дворца и постучал. Знакомый голос разрешил войти.

Вслед за экономом я вошел в большой зал и узнал там некоторые предметы, которые видел раньше в галерее Екатерины: причудливые часы, ее ларец с монетами на столике рядом с шахматами… Сама вдовствующая королева стояла спиной к широкому эркеру, и ее черный траурный наряд и головной убор контрастировали с заснеженными лугами за окном. Я низко поклонился. Отпустив эконома, она сказала:

— Мэтью, со времени нашей последней встречи прошло много месяцев.

— Да, ваше величество.

Бледное лицо Екатерины Парр было по-прежнему привлекательным и спокойным. В ее осанке я заметил новую свободу, новую властность. Королева нежным голосом произнесла:

— Мне очень жаль, что ваши усилия помочь мне закончились… так плохо. Теперь я знаю, у кого было «Стенание грешницы». И знаю, что случилось с вами — и с вашим бедным помощником.

Ведала ли Екатерина, что ради нее я солгал королю? По ее виду я не мог этого понять — а спросить, разумеется, не мог. И вместо этого поинтересовался:

— Теперь рукопись снова у вас?

— Да, мне вернул ее лорд-протектор. — Я различил в голосе королевы нотку горечи при упоминании человека, занявшего место, которое надеялась получить она сама. — И я хочу опубликовать ее в этом году.

Я удивленно посмотрел на собеседницу:

— А это… безопасно, ваше величество?

— Теперь уже безопасно. Мастер Сесил предложил написать предисловие. Он, как и я, считает, что «Стенание грешницы» может помочь некоторым страждущим душам. Уильям остается мне добрым другом.

— Я очень рад. Этот молодой человек обладает большим талантом.

— А вы получите подписанный мною экземпляр книги.

— Я… благодарю вас.

Екатерина сделала шаг ко мне:

— Но повторяю, я знаю, чего вам стоили поиски рукописи.

Ее орехового цвета глаза заглянули в мои, и я вдруг подумал: да, она знает, что я солгал королю, полностью взяв ответственность на себя. Ну а дядя королевы, которого, как я помнил, Пейджет собирался допросить на следующий день, наверняка охотно меня поддержал.

— Я буду благодарна вам, Мэтью, до конца своих дней, — сказала королева.

— Спасибо, ваше величество, — ответил я и замолчал. Возникла неловкая пауза, а потом я спросил: — Как поживает лорд Парр?

— Он вернулся обратно в деревню, — с грустью поведала королева. — Боюсь, затем, чтобы умереть там. Видите ли, усердная служба мне в прошлом году оказалась для лорда Парра слишком тяжелой, учитывая состояние его здоровья.

— Печально это слышать.

Екатерина откровенно посмотрела на меня:

— Если он бывал груб с вами, то только из любви ко мне.

Я улыбнулся:

— Я всегда это понимал.

Королева подошла к шахматной доске. Фигуры были расставлены для новой партии, и я на мгновение подумал, уж не собирается ли она предложить мне сыграть. Но Екатерина лишь взяла одну пешку и тут же поставила ее обратно.

— Я послала за вами только потому, что бесконечно обязана вам, Мэтью. — Она улыбнулась. — И собираюсь предложить вам место, если, конечно, вы захотите принять его.

Я ничего подобного не хотел, поскольку твердо решил: все, впредь больше никакой политики. Так что подобная перспектива меня не вдохновляла: я ответил бы «нет» в любом случае. Даже ей.

Вдовствующая королева сложила ладони:

— Мои обстоятельства теперь серьезно изменились. Я вдова и вольна снова выйти замуж. Вскоре я, возможно, так и сделаю.

Она покраснела и быстро опустила глаза, словно бы зная, что я, как и многие другие, не одобряю ее выбор.

Значит, это правда, понял я. Все-таки Томас Сеймур. Мое сердце упало, и я подумал: «До чего же несправедливо, что этому надутому павлину достанется такая удивительная женщина!»

Наверное, выражение лица меня выдало, потому что Екатерина глубоко вздохнула и сказала: