Степени (СИ)

Насколько сильно Клер хотела, чтобы он исчез – вообще, навсегда, отовсюду – настолько же неожиданно сильным стало ощущение опустошенности и потерянности в тот момент, когда он резко встал, оставив её одну на этом ненавистном столе. Странное, дикое, острое ощущение, как будто её использовали, как вещь, мимоходом, утилитарно и без особого трепета, и даже не довели дело до конца!

Но он ведь должен был её убить! Он должен был!

Разумеется, она не хотела этого, но это было единственным с её точки зрения финалом, и если это должно было произойти, то зачем, почему он тянул время!?

Не слыша её мысленных воплей, Сайлар отбросил полотенце в сторону, и, поморщившись, вытащил из себя нож. Удовлетворённо понаблюдав, как затягивается его рана, сладко потянулся обновлённым телом и деловито прошёл к коробке, в которой находилась информация о пятом уровне Прайматек, с файлами на каждого из заключённых там преступников.

Взял её и уже собрался на выход, но затем, как будто что-то вспомнив, подошёл к Клер, вернул на место отложенную в сторону часть её черепа, мгновенно начавшую прирастать, и вновь направился к двери.

- Стой! А как же я? Ты что же, меня не убьёшь? – тяжело вставая, кинула ему вслед Клер.

Он удивлённо обернулся.

- Бедная девочка… Ты же столько ещё про себя не понимаешь. Твой мозг не такой, как все, Клер, ты не такая, как другие. Я бы при всём желании не убил тебя.

Склонив голову, он исподлобья оценил полнейшую её растерянность, и великодушно пояснил:

- Ты не можешь умереть, – затем как будто немного задумался, улыбнулся, – а теперь, похоже, и я не могу, – и ушёл.

Просто ушёл!

Оставив её с мыслями о том, чудо ли то, что она не может умереть, или проклятье.

Она чувствовала себя грязной. Она чувствовала себя чужой для всех, кого любила. Она боялась, что, насколько бы ни был сложен её прежний мир, нынешний будет куда сложнее. Она ничего не понимала!

И с этого момента перестала чувствовать боль.

* *

Если бы Питер не оттолкнул Нейтана от микрофона, то вероятнее всего тот бы был сейчас мёртв.

Если бы в них вообще никто не стрелял, то они бы рассказали миру об особенных.

Если бы мир узнал о способностях, то многие захотели бы их обрести. И доктор Суреш доработал бы формулу, тщательно хранимую до поры до времени в закромах Прайматек. И люди получили бы возможность стать кем-то большим, чем они были до сих пор. За деньги – гарантированно, или нахаляву – для тех, кто готов рискнуть.

И всё бы покатилось к чёрту.

Если бы всё пошло по именно этому сценарию, спустя четыре года мир бы оказался на грани разрыва между теми, кто продолжал плодить способности, проводя эксперименты, выпуская на волю угодные, и заточая в лагеря неугодные «результаты» – и теми, кто этому противостоял. А президент Петрелли охотился бы на террористов, возглавляемых своим младшим братом.

Если бы…

Мир полон возможностей и альтернативных путей развития, но ведь всегда хочется, чтобы где-то когда-то всё пошло немного по иному. Особенно тогда, когда тебе снятся сны о гибели планеты, а твой собственный брат устраивает на тебя облавы.

Питер из будущего больше не видел иного пути повлиять на ситуацию, кроме как вернуться на четыре года назад и направить пистолет на человека, собирающегося открыть этот ящик Пандоры.

На Нейтана.

* *

Он так и не выяснил, способен ли он выстрелить в собственного брата, но зато узнал, что возможность выстрелить в самого себя окажется на этом фоне по-настоящему спасительной альтернативой. И не только потому, что он знал, что его младший двойник не может умереть. Не только.

Это облегчило ему сиюминутную задачу, но усложнило основную. Покушение на Питера не гарантировало отказ Нейтана от желания рассказать миру об избранных. И теперь… Несостоявшийся братоубийца не знал, что ему делать теперь.

Вопреки здравому смыслу, он не покинул полицейский участок после выстрела, а остался, невидимый, в коридоре, избегая снующих туда-сюда людей, и не без труда увернувшись от Паркмана, ринувшегося на поиски стрелявшего. Не подходя ближе, он стоял в отдалении и смотрел сквозь мельтешащую сумятицу на двух единственных спокойных в этом хаосе людей, Нейтана и самого себя, и постепенно приходил к выводу, что конкретно в этом мире ещё до его выстрела всё уже было не так: что-то уже произошло, и раньше, чем он появился тут с пистолетом.

Он заворожённо смотрел на пальцы брата на затылке своего двойника, введённый этим зрелищем в ступор, пытаясь вспомнить, а был ли Нейтан когда-то таким же с ним. Его Нейтан. Тот, что там, в будущем, отрёкся от него и отдал приказ на крайние меры при его задержании. Тот, что когда-то показал людям, что умеет летать.

А он сам – оттолкнул бы он его от микрофона, если бы знал, что готовится покушение?