Степени (СИ)

Подойдя ближе, Питер взял стул и, переставив его, сел прямо перед Нейтаном.

- О чём я и хотел поговорить, – серьёзно, растревоживая и без того напряжённого брата, начал он, – я хочу тебе кое-что показать.

Тот не сдержал тяжелого вздоха, боясь заранее, кажется, любых слов, даже не зная, о чём будет идти речь, и Питеру понадобилось усилие, чтобы не замолчать прямо сейчас и не уйти, так и не поговорив.

Но Нейтан должен был знать о последствиях некоторых вероятных поступков.

На какой-то миг Питер почувствовал себя старшим.

Возможно, так оно и было, особенно, если считать не годами, а эпохами.

И шрамами…

«Сбросив» ложный внешний вид нынешнего своего двойника, он предстал перед Нейтаном в своём истинном обличье: том, которое приобрёл за те четыре года, что их разделяли.

Глядя на поражённо отпрянувшего от него брата, он скривился в горькой усмешке, а потом, с трудом протискивая слова сквозь скованное чем-то колючим горло, рассказал, что он из будущего, что он вернулся, чтобы убить его, или себя, или любого, кто захочет всё открыть. Что многие годы он смотрел, что за такими, как они, охотятся, убивают и используют в своих целях.

- И всё из-за твоих слов. На той пресс-конференции. Я должен был это остановить.

Он говорил и говорил, но Нейтан не спешил в ответ ни возмущаться, ни переспрашивать.

Странно, но, кажется, его больше поразил внешний вид Питера, чем факт, что тот был готов в него выстрелить. Он пожирал взглядом его шрам, рассекающий всё лицо, никак не реагируя на произносимые Питером слова, и тому уже стало казаться, что брат совершенно не слышит его, что тому всё равно, что кто-то собирался его убить, что кто-то изменил его будущее, и что мир всё ещё катится в пропасть, как неожиданно Нейтан сфокусировался на его значительно потускневших за четыре года глазах, испещрённых вокруг морщинами, и непроницаемо глядя, спросил:

- Зачем ты мне это говоришь?

Мгновенно закрываясь на дополнительные запоры, как будто мало было тех, что он застёгивал на себе полночи, вроде бы не отталкивая не-своего-Питера, но и не пуская его больше туда, куда был доступ только для своего.

Сказать, что хочет убедиться, что Нейтан больше не собирается предавать огласке существование способностей? Чушь и лукавство, Питер убедился в этом, когда «принял» его эмоции, когда тот удерживал на руках своего окровавленного брата. Всё было гораздо проще.

- Я прошу у тебя прощения.

То ли насмотревшись, то ли не выдержав свалившейся на него обилия шокирующей информации, Нейтан встал и отошёл в сторону, словно ему нужно было продышаться вдали от этого человека, называющего себя его братом.

- А мой…

- Он в Ирландии, – не заставляя Нейтана подбирать слова, быстро ответил не-его-Питер.

Кивнув, тот встал вполоборота и, засунув руки в карманы, поинтересовался.

- Хорошо. Если ты из будущего, то что мне делать дальше? Мне согласиться стать сенатором?

- У тебя было своё будущее, но я его предотвратил. И дальше ты станешь братом, с которого я всегда брал пример. Ты сделаешь правильный выбор.

- И ты перестанешь вечно сбегать от меня? – выдохнул Нейтан, и тут же поморщился, недовольный этим сорвавшимся у него вопросом, но, уже вступив на эту зыбкую тему, не смог удержаться и не продолжить, – что будет с нами?

Опустив взгляд, Питер покачал головой и, тщательно подбирая слова, ответил:

- Не знаю, – проклятая горечь в горле продолжала разрастаться, мешая говорить, – думаю, что он… он зависит от тебя гораздо больше, чем я от своего… брата.

Пересекшись, наконец, взглядами, они некоторое время пытались друг друга прочесть, Нейтан – отчаянно, надеясь хоть на какой-то ответ; Питер – жадно, запоминая брата таким: молодым, небезразличным, близким.

Поддавшись внезапному порыву, Нейтан шагнул к нему, всё ещё сидящему; протянул руку, глядя сверху вниз, и провёл, едва касаясь, пальцами по шраму – со лба наискосок, через переносицу, на щёку – и оставил так, не спеша убирать. Как случайный взрослый человек в приюте для детей, под гнётом мыслей о том, что вот этот ребёнок перед ним – не его и никогда таковым не станет; прожигаемый малоконтролируемым желанием обнять и унять проросшую в том насквозь боль и злость, но понимающий, что не имеет на это права. Что это будет предательством и перед ним и перед самим собой.

Наотмашь выбивая из Питера ощущение старшинства.

Часто заморгав, растерянный, тот невольно прильнул к давно забытому теплу ладони брата, но, быстро прервав эту украденную у времени и своего младшего двойника ласку, сразу же отпрянул.

- Надеюсь, что и ты от него тоже, – севшим голосом добавил он к своим предыдущим словам и, поднявшись и более ничего не говоря, сбегая, растворился в воздухе.

====== 73 ======

Костюм сидел идеально.