Степени (СИ)

Времени не было. Рассусоливать здесь со своей наивной копией было особо некогда, и он, поманив его куда-то за собой, попытался на ходу описать вкратце последствия «способностей для всех».

О том, что те, по сути, стали новым оружием.

Что почти все преступления, так или иначе, были связаны со способностями.

Что мир жесток, а люди слабовольны, эгоистичны и ревнивы.

- Но всегда есть хорошие люди! Всегда!

Остановившись посреди какого-то пустого переулка, Питер-со-шрамом махнул рукой на стену с огромным изображением земли, раскалывающейся надвое.

- Мир на краю гибели. Сны об этом приходят всё чаще. Кто-то в твоём времени составляет формулу, которая наделяет людей способностями. И ты должен это предотвратить.

- Но почему я? Почему ты сам не можешь?

Питер оторвал свой взгляд от картины, которую и так знал наизусть, повернувшись к тому, чью жизнь он вот-вот собирался капитально встряхнуть, и всмотрелся в его лицо. Только сейчас позволив себе сделать это так пристально, разглядывая каждую деталь, пытаясь узнать в этом вроде бы столько всего пережившем, но таком ещё болезненно чутком и живом человеке самого себя.

Пытаясь – и не узнавая.

Разница была ещё больше, чем между двумя Нейтанами.

Хотя откуда ему знать?

«Своего» он уже так давно не видел воочию…

- Потому что я… совершил слишком много ошибок. А ты – ты не должен их повторить. Ты должен найти Сайлара. В Техасе, доме Беннетов. С его способностью ты сможешь сделать всё правильно.

- Сайлара? О чём ты вообще говоришь? Я хочу поговорить с Нейтаном! Или с Клер!

Дёрнувшись на имени брата, Питер начал было что-то отвечать, но оборвал сам себя на полуслове, и только после паузы, нужной ему то ли чтобы перевести дыхание, то ли чтобы подобрать правильные слова, ответил:

- Они уже не те, что прежде… – и, не давая своему двойнику из прошлого снова соваться в запретные для себя зоны, продолжил, – не у всех способности от рождения, некоторым их привили. Это и привело к расколу. Мы разделились. Началось противостояние.

Несмотря на всё ещё круглые глаза, придающие «младшему» несколько перепуганный вид, Питер чувствовал, что тот уже совершенно перестал его бояться: в нём чувствовалась растерянность и недоумение, которые и должны были быть, сосредоточенность – в попытке впихнуть в свою систему координат всё, что он только что услышал, но уже никакого страха, и никакой бдительности не было и в помине.

В чужом мире. В чужом будущем. Перед чужим собой – злодеем, экстремистом, человеком, целившимся в его брата и дважды прострелившим его грудь.

Никакого страха.

Счастливчик.

В больном мире такие долго не живут.

Они или умирают, или «заболевают» так же, как и все.

Но таким – есть что терять.

И если не считать общего ощущения гнусности своего поступка – при всей его общей безальтернативности – то это единственный способ помочь сохранить этому счастливому идиоту то, что для него действительно важно, и попутно спасти мир.

Жаль только, что его представления о счастье могут после этого крупно измениться.

- Послушай, главное – это формула. С ней уже работали когда-то. Проводили эксперименты, некоторые даже успешно. Но она была нестабильна и её спрятали. Слишком непредсказуемы были результаты. Но в твоём времени кто-то снова за неё взялся. И сумел вывести чистый вариант. Это, – он снова указал в сторону стены, не переставая при этом удерживать взглядом внимание своей ошарашенной копии, – нужно остановить. Ты должен, – убеждая то ли себя, то ли его, жестко подытожил он, но потом, севшим голосом, добавил, – ты сможешь… ты всегда мог.

- Когда я приехал в Ирландию, Кейтлин уже была там, – неожиданно сказал «счастливый идиот», – мне не пришлось ничего делать, обо всём позаботилась компания.

- Главное, что ты попытался, – всмотревшись во что-то за его плечом, Питер снова вернулся к нему взглядом, – а я упустил свой шанс выяснить это лично.

Кажется, он говорил не только о Кейтлин и, кажется, его проницательный двойник это понял, но пытаться озвучить это, произнести вслух то ускользающее, что можно было только смутно уловить, не было никакого смысла.

Да и времени, по правде сказать, уже не было совсем.

Он снова коротко посмотрел за его плечо, улыбнулся ему странной извиняющейся улыбкой, отшагнул назад и упал, прошитый сразу несколькими выстрелами.

* *

Это была Клер. Это была Клер! – пульсировала неотвязная мысль в воспалённом сознании Питера, когда он убегал от нападавших. Его маленькая племянница, дочь Нейтана, девчушка, которую он когда-то спас – убила своего героя – ведь так она всегда его называла? – убила прицельно, в нужную точку, и только вынудившее её замешкаться смятение при виде живой копии, стоящей у своего мёртвого тела, позволило ему сорваться с места и суметь сбежать до того, как она перезарядила пистолет и снова выстрелила.

Он слышал эти выстрелы, убегая.

Он отказывался понимать, что здесь происходит.

Разум говорил ему одно, сердце – другое, а его интуиция… она советовала ему послушать самого себя и найти Сайлара.