Степени (СИ)

В предпоследний – перед Кирби-Плаза, когда мать использовала имя мужа в качестве дополнительной причины для геноцида нью-йоркцев.

Тот стал не настолько важен в каждодневной жизни старшего сына, но в качестве путеводной звезды, мерцающей далеко и ярко, был очень убедителен.

И лучше бы так всё и оставалось.

Нейтан отказывался думать о том, что лучше бы тот умер. Нет, конечно нет. Но лучше бы тот не объявлялся вновь. Не так. Не таким.

Парализованная мать… Изрезанный, еле живой, лишённый – не просто способностей, а мечты – Питер…

Зачем? Почему?

Вернувшись физически, отец с лёту сбил оставленного после своей мнимой смерти идола, оставив только пыльный постамент и пустоту на нём.

Теперь оставалось только понять, что делать с тем, что уже когда-то было ради него достигнуто. Академия – потому что он тоже когда-то её прошёл. Юридический – чтобы быть, как он. Женитьба на той, что он предпочёл. Конгресс – потому что он этого не смог!

От предстоящей встречи слабели ноги, хотя вряд ли об этом кто-то бы догадался, глядя на Нейтана.

Впервые ему не нужно было мнение отца. Он ничего не хотел спрашивать о будущем, и не имел ни малейшего желания делиться настоящим.

Но он должен был спросить его, почему… Он должен был понять.

====== 92 ======

- Господи… – Нейтан замер в дверях кабинета, неверяще глядя на главу компании Пайнхёрст. Это действительно был он.

И он ждал его: отец намеренно, заранее стоял посреди комнаты, поигрывая пальцами, лицом ко входу, и улыбался. Приветливо, но не без насмешки над оторопью сына.

Прикрыв за собой дверь, Нейтан сделал несколько настороженных шагов вперёд. По направлению к отцу – но не навстречу.

Всё было хорошо. В огромное, во всю стену, окно врывался восхитительно солнечный день, заливая кабинет теплом и светом, отец демонстрировал небывалые внимание и расположенность, но Нейтан не испытывал ни малейшего желания расслабиться и кинуться к своему воскресшему кумиру. Всё было настолько пасторально дивно, что казалось, вот-вот, и этот жизнерадостный полог треснет и спадёт, обнажив скрывающийся за ним апокалипсис.

Но секунды тикали и тикали, а мир всё также стоял на месте, даже не покачиваясь. Молчание затягивалось, но Нейтан не мог выговорить ни слова: грудь настолько сдавило, что он едва мог дышать, а силы тратил на то, чтобы оставаться невозмутимым и удерживать внимание на отце. Его не отпускало ощущение, что стоит выдохнуть, отвести глаза или сорваться на какой-нибудь нелепый разговор – и этот лукавый прищур утащит его в очередной ад. Он вглядывался в отца до рези в глазах, пытаясь высмотреть в нём ответы и хоть сколько-нибудь понятные причины тому, что тот сделал со своей семьёй; он даже не знал, возможно ли в принципе существование таких причин – но не видел и тени ничего подобного. Нейтан готов был объяснить всё душевной болезнью отца, но в облике последнего не было ни капли безумия или нервов. Тот был спокоен и адекватен ситуации «отец встречает сына после долгой разлуки». Как будто за его плечами не было покалеченных жены и сына.

- Я тоже рад встрече, Нейтан, – ещё шире улыбнулся тот, будто читая его мысли, – ну же, подойди, обними отца.

Обнять?

Не сразу, но Нейтан сдвинулся с места, но пошёл не к отцу, а, даже не пытаясь скрывать своей настороженности, двинулся в обход него к окну. Всё также не выпуская из вида, лишь ненадолго отвлёкшись от лица, чтобы посмотреть на так и не дождавшиеся объятий крепкие старческие руки.

Это так он лишил Питера способностей?

Сбив с толку доброжелательностью, предложил себя обнять?

- Ты хоть представляешь, что сотворил с нашей семьёй? – на удивление ровно спросил Нейтан. В его голосе не было обвинения, он действительно хотел понять.

И, если ему не показалось, в глазах отца привычно промелькнула досада, но на этот раз – впервые в жизни – вызванная тем, что тот его недооценил. Какая ироничная нелепость, оказаться дальновиднее, чем от тебя ожидали, именно тогда, когда ты предпочёл бы ошибиться. Какое мерзкое от этого всего чувство.

- Оглядываясь назад, думаю, надо было раньше объяснить, какова твоя роль во всём этом, – решительно оставляя позади не сработавшую схему, перешёл отец в более привычный, покровительственный режим.

Да, такого Нейтан помнил лучше. Именно этот человек рассказывал старшему сыну о перспективах на прокурорском поприще и представлял на очередном важном мероприятии симпатичную брюнетку по имени Хайди.

- Моя роль? – уже не настолько уверенный в том, что хочет слышать все обстоятельства отцовских действий, глухо повторил Нейтан.

- Внимательно вспомни последние недели своей жизни, и ты поймёшь, что роль уже проявляется, – шаг за шагом, фраза за фразой, тот приближался к сыну, пока не остановился прямо перед ним, – пресс-конференция в Техасе… покушение на вас с Питером… место в сенате. Это всё – твоя судьба.