Степени (СИ)

Он ведь знал наверняка, что услышит... Он знал наверняка.

- Когда появились способности, – несмотря на сурово сдвинутые брови, голос Питер оказался очень мягким, – я понял, кем должен стать. Ясно?

Ну конечно, ясно… Именно этого Нейтан и боялся. Ведь именно это грёбаное понимание движущей силы младшего брата заставило его пять минут назад наплевать на остальную семью, Вашингтон и самого себя, и решиться на то, что, возможно, навсегда лишит его Питера, в каком бы то ни было качестве, сделав их чужими друг другу людьми!

Если бы только тот смог хоть какое-то время сидеть тихо, пригасив свои геройские, мало совместимые с жизнью, порывы.

Боль усилилась, отзываясь на эти мысли.

- А теперь… – продолжил было Питер, но Нейтан, нетерпеливо вздохнув и облизнув губы, тихо перебил его.

- Пит, то, что у тебя нет способностей, не означает, что ты бесполезен, – они стояли очень близко и Нейтан вложил в свой голос максимум убеждения и максимум доверительности, на которые был способен. И он знал, что был в этом хорош, и – что ещё важнее – он не врал ни в едином слове, и Питер должен был если не поверить, то принять его слова, его негласный посыл.

Но тот только сверкнул на него неотступающим, твёрдым взглядом и ещё тише возразил:

- Означает, если даже ты меня не берёшь.

Упрямец. Ну какой же упрямец!

Их взгляды, только что схлестывающиеся в невербальной, параллельной их словам, борьбе, вдруг растеряли всю свою агрессивность и слились в обоюдоостром – ну пойми же меня! пойми! – приправленном всеми их страхами, всеми табуированными недоговорками, всем желанием сохранить то, что каждый из них считал наиболее важным во всём этом бреде.

Младший – что старший не должен рисковать один.

Старший – что нужно исключить любые риски для младшего.

- Нейтан, – на грани слышимости умоляюще прошептал Питер.

Тот мотнул головой, то ли обрывая эту мольбу, то ли подтверждая, что услышал её, и впечатался тяжёлым взглядом в брата, чутко отслеживающего каждую его реакцию, вплоть до повторения малейших движений.

Питер намеренно держался на линии его взора, не отпуская его, и Нейтан понимал, что ему следует немедленно оборвать и визуальный контакт, и это завораживающее отзеркаливание; он почти физически ощущал, как один за другим отщёлкиваются стопоры, удерживающие его от самой большой, какую он мог бы сейчас допустить, глупости.

Он чуть не поддался мольбе брата, с очередным выдохом ослабляясь всем телом, но – прежде чем Питер успел обрадоваться этому и закрепить чем-нибудь таким, от чего без ответной обиды было бы сложно отмахнуться – будто очнувшись, резко отступил.

- То, что я тебя не беру, означает совсем иное.

- Ну да… – Питер вскинул руку, словно отгораживаясь от чего-то, но остановил её у самого лица, не зная, куда деть: коснуться губ, висков или зарыться в волосы, – конечно…

Он заморгал, опуская голову и отшатываясь назад, и, возможно, Нейтану стоило воспользоваться этим и улететь. И если бы он знал наверняка, куда потянет теперь его неуёмного брата, он бы так и сделал. Но он не знал. А оставлять его такого, побледневшего и потерявшего ближайшую цель, казалось ещё более рискованным, чем брать с собой.

- Пит…

Тот выставил вперёд ладонь, останавливая Нейтана.

- Я понимаю… ты избегаешь меня… – кажется, Питер сам был в ужасе от того, что говорил, но остановиться уже не мог, чем дальше, тем больше заливаясь краской, – боишься даже тронуть. Я понимаю, я стал тебе противен…

Его голос дрогнул на последнем слове, и Нейтан даже перестал дышать, уже не в первый раз за последние дни мечтая отмотать время хоть на минуту назад. Чтобы... сделать что угодно: взять брата с собой или увильнуть у него из-под носа. Но не дать ему произнести ничего необратимого. Как будто озвучив, они фиксировали творящееся с ними, лишая себя возможности прокрутить всё обратно.

Если бы…

Но было уже поздно, и – он сделал глубокий вдох – это был неплохой способ оттолкнуть Питера, уже сейчас обезопасив его от себя.

- О чём ты? – решившись, с мнимым равнодушием спросил он.

- Ты знаешь, о чём, – глотая страх и стыд, не отступал Питер, – вот только не ври мне сейчас, – начал он горячиться, отмечая малейшие изменения мимики брата, – я знаю, когда ты лжёшь. Знаю все твои заблуждения, знаю, как они выглядят на твоём лице, все эти твои сжатые зубы и чересчур спокойный взгляд! – уже почти кричал он, разбрызгивая эмоции, как капли раскалённой магмы, – я знаю тебя! Ты мой брат!

- Вот именно! – оглушительно и очень неожиданно рыкнул Нейтан, мгновенно выбивая из-под этого потока лавы твёрдую поверхность, обрушивая её с обрыва вниз в ледяную воду, – вот именно, – уже тише, вскинув брови, подчеркнул он.

Несколько секунд они стояли молча, через взгляды изливая друг на друга всю ту бурю эмоций, большую часть которой не решался озвучить даже Питер.

- Чего ты хочешь… – устало спросил Нейтан.

- Ты об этом? – тот приподнял руку, в которой была зажата папка с данными на Барона, но сам же, поморщившись на неуместность этого жеста, сразу же опустил её и как-то сник.