Степени (СИ)

С вожделенным и необходимым сейчас ощущением «я в укрытии», мысленно уткнувшись в жутко привычное, но не называемое даже про себя, место. Там, на изгибе неких абстрактных плеча и шеи.

Вот… Именно так.

И уснуть.

Зная, что, когда он проснётся, ему придётся снова заскакивать на взбрыкнувший мир и возвращать его в стойло. Не только мир для всех – с этим он уже справлялся, но и свой собственный мир, а с этим у него было похуже.

Но он будет просто обязан со всем этим справиться.

Даже не имея способностей.

Даже не зная, что за кровь в нём течёт.

====== Часть десятая. Степени отчаянья. ======

Он летел.

За спиной оранжево клубился взрыв, внизу быстро утекал назад разлинованный улицами город.

Он летел не один.

В груди жгло то ли остатками пламени, от которого он сбегал, то ли адреналином, полностью захватившим его тело.

Он летел с Нейтаном.

Обхватив поперёк грудной клетки и жестко прижимая к себе, всё, что Питер хотел – это удержать его и поскорее покинуть город.

Нейтан был в сознании и, наверное, мог лететь сам, но Питер предпочитал не рисковать.

Он мчался сквозь темень так быстро, как мог.

Стресс раскалывал реальность, ссыпая события последних нескольких часов в безумный калейдоскоп. Царящую кругом ночь. Тишину проплывающего под ногами парка. Перемигивающиеся снизу окна и фонари. Боль от воткнутой в мышцу иглы. Нейтана, не собирающегося выживать. Нейтана, запертого в огненном кольце. Треск пламени, прокатившегося по жидкой горючей дорожке. Кулак Нейтана, вбивающийся под дых. Нейтана, собирающегося ударить. Нейтана, собирающегося предать. Нейтана… очень много Нейтана…

Ветер измывался над некогда уложенными волосами сенатора, галстук топорщился, мышцы были буквально каменными, из-за чего и так не слишком удобный полёт превращался в пытку, и Питер был уверен, что там, где сейчас в него впивались пальцы брата, непременно останутся синяки.

Это был сон, и он знал это, но летел так быстро, как мог.

И очень надеялся, что, когда они улетят достаточно далеко от оставшегося за спиной безумия, то его шлейф сползёт с них, забирая с собой и ярость, и боль, и потрясение; и, снова выжив, они наконец-то останутся вдвоём. И, быть может, даже сумеют поговорить, не сжимая кулаков и не отводя взглядов.

Ещё бы успеть долететь до этого во сне…

====== 99 ======

Конечно же, он не успел.

Во сне вообще редко кто-нибудь куда-нибудь успевает.

И всё равно он лежал и не спешил открывать глаза, хотя уже проснулся, как будто надеялся кого-то обмануть и всё-таки дождаться объяснения с братом. Но чем дольше он так лежал, тем больше забывал даже то, что совсем недавно казалось очень чётким. Сон размывался, теряя хоть сколько-нибудь понятные очертания.

Питер подтянул ноги, прячась от наступающего утра, и пробуждения, и мира; и, стиснув подушку, уткнулся в неё лицом.

Как много эмоций и почти никаких фактов.

Память стремительно иссякала.

Больше всего помнило тело: зрение – вспышку взрыва, обоняние – запах Нейтана, кожа – его напряжение и тепло, а руки – его хватку, и настолько достоверно, что Питер не удержался, с силой проведя ладонью по тому месту и проверяя по отголоскам ответных ощущений, нет ли на самом деле синяков.

Нейтан. Ему снился Нейтан. Питер знал, что нужно произнести это, хотя бы про себя, чтобы зафиксировать, запомнить, не дать развеяться в утренней полудрёме.

Кажется, они ссорились. Кажется, кто-то кого-то спасал. А ещё он летел. Сам.

Но куда-то не долетел.

Не успел.

Окончательное пробуждение было мучительным.

Тошноты больше не было, и голова была ясная, как никогда, но Питер не мог бы сказать, что ему было легче, чем прошлой ночью.

Он поднялся с кровати, с чувством потери выпутываясь из-под остатков сна, и вспомнил о ночном визитёре.

Сайлар.

А вот это точно ему не приснилось.

Питер знал это, даже не убедившись в наличии не вымытой кружки.

Значит, это правда.

Он – не кровный сын своих родителей. Он – не кровный брат Нейтана.

Он не был уверен в этом на сто процентов, но цифра девяносто девять казалась вполне подходящей оценкой. Разумеется, он не собирался оставлять без внимания тот последний, чисто формальный процент, но и особых надежд на него не возлагал.

«Отрезанные» корни немедленно засаднило.

Как будто успокоившаяся за ночь рана вновь напомнила о себе.

Нейтан – не его брат.

Родители волновали его куда меньше.

Душ. Ему нужен душ. Смыть горечь и тяжесть ночи.

Удивительно – почти полностью забыв сон, Питер до мельчайших подробностей помнил описание Сайларом места хранения подтверждающих его слова документов, вплоть до кода доступа. А ведь ему в тот момент было уже настолько плохо, что он даже не помнил, как тот ушёл. Только его слова. Сквозь пелену боли и приступ тошноты.

К горлу, по старой памяти, снова подкатил комок, но прохладная вода быстро смыла любые намёки на слабость.

Нужно спросить у матери.

У мамы… Называть её «миссис Петрелли» казалось абсолютно нелепым.

Но сначала проверить документы. Убедиться, что Сайлар сказал правду.