Степени (СИ)

- Что, ты вызовешь полицию, Нейтан? – игнорируя всю весомость его слов, спросил Питер, нарочно подкидывая брату «небратские» способы решения проблемы, тому ведь было уже не привыкать к таковым, – скажешь, что твой брат стал бомбой?

- Попрошу задержать психически больного брата, – ответил ему в том же духе Нейтан, ни на каплю не устыдившись и запросто подхватив этот провокационный пас, – ради его же блага.

Вопрошающе приподняв брови, он выразительно посмотрел на Питера: как ему такой вариант?

Ох, Нейтан… Всё тот же Нейтан. Думающий, что разрушая жизнь брата – спасает его. В маске холодного несгибаемого политика и острым языком, но с горчинкой на самом дне глаз, крупицей своего истинного «я»: запрятанного, испуганного – и пугающего, слишком уязвимого.

Защищаться – так по полной, за семью оковами?

Питер всегда боялся, что брат когда-нибудь слишком окостенеет, и добраться до этой мягкой точки станет невозможно. Это и сейчас было почти волшебство – когда, в моменты откровений, лицо брата, не особо активное мимически, неуловимо менялось, оживало и теплело, демонстрируя одновременно капитуляцию и облегчение; и предупреждение, чтобы Питер не слишком зарывался, но и благодарность тоже.

Эти моменты – для Питера это был почти экстаз.

Когда-то они были нередкими. Но не в последнее время…

Медленно отставив сумку, Питер подошёл к нему, и, буквально отогнав насупленным взглядом торчащего за спиной брата Суреша, визуально обозначил интимное пространство, доступом в которое обладали только они двое. Их с Нейтаном невидимый круг. Который они редко демонстрировали на публике, но который был очень нужен сейчас им обоим.

Питер сам не замечал, как меняется его собственное лицо, с каждым дюймом приближения к брату, и с каждым шагом отходящего доктора. Как сползает угрюмость, как брови разглаживаются, приподнимаясь в своём природном, лёгком, вечно полуудивлённом положении. Как исчезает упрямый прищур, и распахиваются глаза, а сжатые губы приоткрываются, но не чтобы съязвить или возмутиться, а чтобы попросить…

Сжав плечо Нейтана, рука которого привычно потянулась в ответном движении, ещё больше отгораживая их от окружающего мира, он склонился к нему как можно ближе, и доверительно заглянул в глаза:

- Я знаю, ты хочешь мне помочь. Ты мой старший брат…

Сколько раз они будут проходить этот сценарий?

Питер что-то вбивает себе в голову – Нейтан его отговаривает, не добиваясь никаких успехов.

Питер лезет за пределы своих возможностей, непостижимым образом достигая цели, но потом предсказуемо валится вниз – Нейтан вытаскивает его.

Далее наступает благостная минута единения и всепрощения.

А потом всё начинается снова.

Несмотря на слабость сердца, откликнувшегося на неожиданное «очеловечивание» Питера, Нейтан прекрасно понимал, что со стороны брата это тоже лишь вариант манипуляции, пусть и не такой циничной, какими они бывали у самого Нейтана. Хороший ученик… И хороший брат. Хоть и непослушный.

Он кивал на каждую фразу Питера, понимая, что всё это прилежное выступление лишь для того, чтобы в конце перечеркнуть весь его смысл жирной линией, а сам думал о том, как же он по нему скучал. Все эти выпавшие из жизни две недели. Находясь рядом, но не чувствуя вот так, в полной мере, его жизни, голоса, дыхания, касаний, вредности, упрямства, горячности. Питер вряд ли испытывал то же самое, ведь для него этих двух недель не было. Всё рвётся куда-то… думает, что, позволив себе умереть, совершит лучший в жизни поступок.

Но он не понимает… Он просто не понимает, что Нейтан никак не сможет его отпустить.

- …ты можешь всё исправить, но только…, – Питер несчастно посмотрел на брата, – не на этот раз, Нейтан, – его глаза умоляли понять (неужели тот не сделал бы на его месте то же самое?), отпустить, простить.

- Возможно, – покладисто согласился тот, но, не собираясь сдаваться, ненавязчиво потянул в сторону кресел, – ну, давай… сядем и поговорим.

Снова как с маленьким?

Неужели брат ещё не понял, что больше такое не срабатывает?

Не желая слушать знакомые присказки и заговоры, Питер тихо оборвал его:

- Ладно…

- Хорошо? – обманувшись его поникшим видом, на всякий случай уточнил Нейтан.

- Да…

Какое-то время они неподвижно стояли, почти обнявшись, лицом к лицу, не сводя друг с друга внимательных глаз.

А затем Питер, напоследок покрепче сжав плечи брата, отстранился, и, пройдя несколько обманно неторопливых шагов в сторону, схватил сумку и бросился к выходу.

Ни Нейтан, ни, тем более, доктор, даже не успели ничего сообразить, а когда пришли в себя и выскочили за дверь, там уже никого не было.

Питер сбежал.

Ему хватило этих нескольких секунд…

Обдурил! Господи, как ребёнка! Но как?!

Наорав на дежурящего у двери охранника, который каким-то образом абсолютно ничего не заметил, Нейтан отправил того в аэропорт, с приказом не упустить беглеца на этот раз, и подошёл к приоткрытому коридорному окну.

Неужели Питер просто улетел?

Но почему охранник его не заметил?

Что за новые загадки?

Он сурово глянул на ни в чем не повинного Суреша, и направился отсюда прочь.