Степени (СИ)

Клод был прав… Его способность, она пробудилась. Но с причинами, вызвавшими её появление, этот человек, проведший последние годы своей жизни в ненависти к человеческому роду, ошибся кардинально. Они с ним были по разные стороны от обычных людей, и побудительные мотивы у них были абсолютно разные. Там, где Клоду потребовалось отречение, ему помогло воспоминание.

Та девушка, которую он спас! Чирлидер! Когда он летел, то почему-то вспомнил её: лицо, улыбку, но ярче всего – эмоции, которые она в нём тогда вызвала.

Вот оно! Не должен он никого выкидывать из головы! Наоборот, он должен помнить – самих людей, и те чувства, что они в нём вызывали, особенно в те моменты, когда их сила впервые проявлялась у него самого!

Замерев на месте, отдаваясь этому долгожданному, буквально снизошедшему на него пониманию, Питер мысленно перелистывал новые детали своего падения и своих воспоминаний, и удивлялся самому себе, как же он этого всего не понял раньше! И, встрепенувшись, с прояснившимся взглядом, уже и не помня, что только что собирался придушить своего учителя, он сбивчиво принялся объяснять тому свои предположения.

Про девушку! Про то, что должен помнить! Что должен чувствовать!

Недолго оставаясь в покое после только что ушедшей злости, он поддался охватившему его вихрю эмоций, замешанных на ликовании и желании понять до конца, поделиться, и попытаться попробовать повторить – и снова раздухарился, снова сорвался на крик.

Может быть, он и начал понимать, но пока что так и не научился контролировать.

И ему не стоило так заводиться.

Его руки начали становиться прозрачными, а голову пронзила дикая боль. Перед глазами замелькали видения взрыва, всё закружилось, боль не отпускала, изменяясь, охватывая всё тело, отдаваясь резью, сжимая тисками, возводя чувствительность рецепторов до такого уровня, что их сигналы терялись за границей восприятия, а способности активировались, кажется, все скопом.

Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но остановить это мельтешение ему помогла лечебная сила спасительного кулака Клода.

Не то, чтобы это было совсем безболезненно, но определённо лучше, чем эта адова карусель или забрезжившая впереди новая кома.

* *

Дальше обучение пошло гораздо бодрее.

Там, где Питер нащупал возможность обращаться к своим способностям, Клод разглядел способ их провоцировать. Физическая боль, страх смерти и членовредительства – неважно. Важно то, что это могло подвести Питера к тому психо-всплеску, который активировал его личные каналы связи между желанием использовать дар и «местом», где этот дар был в нём «спрятан».

Физически это выражалось в том, что Клод просто завёл Питера к себе на крышу и начал отрабатывать на нём приёмы, размахивая палкой, гоняя вокруг голубятни, и, как обычно, в промежутках между ударами, не щадя языка своего, изливая на него всю свою едкость.

- Ты же можешь со мной справиться, так чего ты ждёшь?!

- Я пытаюсь!

- Когда ты превратишь Нью-Йорк в кучу золы, мы напишем на твоей могиле: здесь лежит Питер Петрелли, он пытался! Поройся в закромах, отыщи сюрприз! Взлети, останови время, нарисуй картинку! Сделай что-нибудь неожиданное!

Сначала ничего из этого всего не выходило, но потом Питер взял и, не прикасаясь даже пальцем, отбил палку, переломив её пополам.

Сюрприз удался на славу. Это действительно было что-то новенькое. Питер даже не сразу понял, у кого он позаимствовал эту способность, но потом вспомнил Техас. И того психопата, от которого он спасал Клер. И дверцы шкафчиков, которые тот отшвыривал одной силой мысли.

Не самое приятное воспоминание. И от этого не слишком желанное приобретение. Которое, однако, только что спасло его от удара по голове.

Клод же радовался этому безо всяких болезненных примесей.

Может быть, и получится добиться того, чтобы этот чудак не взорвался.

Может быть.

* *

Так же, как и сам Питер, Айзек был уверен в том, что именно тот станет причиной взрыва. Но его уверенность в значительной степени была приправлена ревностью и обидой, и, сознательно желая спасти город, а подсознательно – убрать соперника, он, поддавшись словам Симон, решился повлиять на будущее, и позвонил тому единственному, кому, как он считал, мог доверять.

Тому, кто забрал его, когда-то никчемного и опустившегося, в свою лабораторию, а выпустил практически здорового и умеющего рисовать картины без предварительной дозы наркотиков.

Ною Беннету.

И когда тот прибыл в его студию, со своим неизменным чёрным спутником, Айзек выставил перед ними все картины, так или иначе изобличающие причастность младшего Петрелли к будущим событиям, наглядности которых было очень сложно противостоять.

Особенно мистера Беннета заинтересовали изображения, косвенно указывающие на то, что младший Петрелли приобрёл умение становиться невидимым. Это была редкая способность. До этого Ной встречал её только у одного человека.

Очень давно.

У своего бывшего напарника.

Того звали Клод, и он давно считался мёртвым.