Степная царица

– Гелен! – окликнула она. – Сразу после похорон бери три сотни всадников и поезжай на восток оброк собирать. Ты, Картис, на запад отправляйся. Иглис на север поедет.

– Три сотни маловато будет, – возразил Гелен, насупившись. – Подождем, пока все домой воротятся, тогда за скотом и рабами поедем.

– Нет! – отрезала Арпата. – Сейчас. Немедленно. Пока весть о поражении во все края не разнеслась. Думаешь, если соседи про нашу слабость прознают, то станут платить нам?

В ее словах был резон. Братья переглянулись и одновременно пожали плечами.

– Как скажешь, – пробурчали они.

Она снова подбоченилась.

– Вот именно! Как скажу, так и будет. Отец меня назначил. – Она кивнула на Атея. – И мое слово теперь не меньше его слова весит.

– Сестра, – произнес Гелен, сменив недовольный тон на увещевающий, задушевный. – Самое время поговорить об этом.

– О чем? – не поняла Арпата.

– О власти, – подсказал Картис.

– Говорите, – согласилась она, тряхнув волосами, распущенными на время траура. – Только скорее. К нам жрецы поднимаются. Незачем им наши споры слушать.

– Тебе не нужна власть, – продолжал Картис вкрадчиво. – Об управлении народом должны заботиться мужчины. – Он посмотрел на энергично кивающего брата. – Мы с Геленом справимся лучше. У нас и сил больше, и отваги.

– Отваги? – переспросила Арпата таким тоном, словно примеряла это слово к братьям.

После этого уже необязательно было напоминать им, в каком виде и в каком качестве привезли их домой.

– Сестра! – повысил голос Гелен. – Отец объяснил нам, почему отдал тебе шлем и меч. Он не мог обойтись без меня и брата. Мы были нужны ему в походе.

– Он хотел, чтобы в случае его гибели ты передала правление нам, – подхватил Картис.

– Так и сказал. Слово в слово.

– Да? – Арпата прищурила один глаз. – Тогда пусть повторит.

– Что? – спросили братья в один голос.

– То, что вы мне говорите.

– Почему ты так цепляешься за власть? – осведомился Гелен, уже не скрывая злости.

Это только подтвердило опасения Арпаты и убедило ее в том, что она поступает правильно. Власть была нужна ей исключительно для достижения одной цели. Уберечь сына. После выяснения отношений Танасис не мог чувствовать себя в безопасности. Кому, как не Арпате, было знать злопамятный и мстительный характер сводных братьев. Даже если бы они простили задиристого племянника, он все равно представлял угрозу их положению, поскольку в случае их смерти получал право на наследство. Стань Гелен или Картис царем, они выждут немного, а потом найдут способ избавиться от мальчика.

Прежде чем снова заговорить, Арпата властным жестом остановила жрецов, приблизившихся на расстояние двадцати шагов.

– Воля отца для меня закон, – отчеканила она. – Я слышала только то, что он сказал мне, а не вам. И я поступаю так, как мне было велено. Свое решение он принял в присутствии верховного жреца. Спросите его.

Гелен и Картис посмотрели друг другу в глаза и кивнули:

– Мы спросим.

– Обязательно спросим.

– Но не сегодня, – закончил мысль Картис. – После того, как тело нашего любимого отца будет предано земле и обретет покой.

– Хорошо, – согласилась Арпата. – Вы правильно делаете, что не торопитесь, братья мои. Нужно время, чтобы рубцы от пут сошли с ваших запястий. Пусть не напоминают о том, что все хотят забыть: и вы, и мы. А теперь… – Она властно повела рукой, неизвестно у кого и когда переняв этот жест. – А теперь займемся похоронами нашего отца, который был вынужден пронзить себе сердце, потому что некому было защитить его на поле брани.

Прямых упреков высказано не было, но и этой отповеди хватило, чтобы Картис и Гелен сочли за лучшее умолкнуть.

После недолгих переговоров со жрецами был зажжен загодя сложенный жертвенный костер, которому предстояло пылать, не угасая, до утренней зари. Соплеменники собрались вокруг родни Атея, а те, в свою очередь, обступили погребальные носилки. Состоялся обряд поклонения священным мечу и шлему, сброшенным с небес самими богами, дабы их избранник мог вершить божественную волю на земле. Была исполнена священная песнь верности и единства, подхваченная каждым из многих тысяч, собравшихся на вершине холма. В небо взлетели стрелы, тщательно пересчитанные жрецами, которые торжественно провозгласили, что девять стрел пронзили поднебесье и остались там. Девять наложниц поочередно подвели к Арпате, державшей в руке царский меч. После произнесения заговора верховный жрец выкрикивал, что надобно утолить жажду богов, и Арпата вонзала клинок в плоть жертвы. Никто из казненных не страдал и не молил о пощаде: сказывалось действие особого жертвенного зелья, после которого любой был готов умереть с блуждающей улыбкой на устах. Арпата не испытывала угрызений совести или жалости, когда убивала наложниц. Жизнь племени была многократно важнее жизни избранниц.

– Сладка ли вам кровь человеческая? – вопрошал верховный жрец всякий раз, когда окровавленный меч извлекался из тела, которое медленно оседало на траву.