Степные империи Евразии: монголы и татары

Летописи зафиксировали довольно активный обмен посольствами в 1470-х гг. Наиболее показателен приезд в Москву посланца Ахмеда Бочуки в июле 1476 г. с требованием к Ивану III явиться «къ царю въ Орду»[1011]. Не случайно сообщение об этом посольстве помещено сразу за упоминанием войны Ахмеда с Менгли-Гиреем. Думается, правы те историки, которые увидели связь между этими событиями, а именно: стремление Ахмеда восстановить прежнюю, золотоордынскую государственность — собрать под своей властью отпавшие юрты и заставить русских данников приезжать в Орду с изъявлением покорности и за ярлыками[1012].

Если это так, то Ахмед просчитался. Московское государство набирало силу и все более тяготилось обязанностью собирать для хана выход. При Иване III выплата дани была прекращена. Долгое время считалось, что Иван Васильевич воспользовался занятостью Большой Орды крымскими делами и перестал отправлять дань в 1476 или 1477 г.[1013] Однако последние исследования показывают, что к освобождению от исполнения даннических обязанностей Москва шла постепенно. В 1440–1460-х гг. выход отправлялся в Орду с большими перерывами, а окончательно перестал выплачиваться в 1471 г.[1014] Этим и объясняются сравнительно частые наезды Ахмедовых послов к Ивану III: «царь» требовал положенной и завещанной предками дани.

Кульминацией нараставшего конфликта стало Стояние на Угре 1480 г. — самый знаменитый и досконально изученный эпизод русско-ордынских отношений XV в. Как известно, осень и начало зимы 1480 г. Ахмед провел в бесплодном и бессильном стоянии на берегу Угры, притока Оки, напротив московской армии Ивана III, не решаясь напасть на русских и тщетно поджидая союзное польское войско. В конце года изможденная и изголодавшаяся ордынская рать была отведена ханом восвояси на юг и распущена по улусам. Мы не станем повторять общеизвестных подробностей. Укажем лишь, что трактовка исхода «Угорщины» среди татар и поляков существенно отличалась от московской версии.

Сын Ахмеда, хан Шейх-Ахмед, в послании Александру Казимировичу 1497 г. называл причиной отступления ордынских войск настойчивость ханского окружения, которое отговаривало своего повелителя от боевых действий из-за неприбытия поляков: «На Ивана гневаючысе, царь, отецъ нашъ, всея на конь, и вашъ отец, королъ, на тот рокъ не пошолъ. Ино нашы уланы и кн(я)зи отцу нашому молвили: Иван и твои холопъ, и королевъ есть, ино корол на тот рокъ с тобою не пошол, и ты вернисе… И взяли отца моего за повод и вернули. А потом на отца нашого Божья ся воля стала»[1015].

Мацей Стрыйковский в своей хронике объясняет провал кампании алчностью и интригами беклербека. Заволжский царь стал-де на реке Uhrae, ожидая вестей от короля Казимира, а тем временем московский князь прислал богатые дары и поминки «гетману царскому князю Тимиру». Тот стал убеждать царя отступить. Хан послушался, и «тогда Тымир гетман его, за подарки князя великого, зарезал» Ахмеда[1016]. Приписывание Тимуру этого убийства, да еще намеренно для выгоды русских, видимо, имело довольно широкое и долгое хождение в тюркской среде. В 1549 г. правитель Ногайской Орды бий Юсуф также уверял Ивана IV, что «Ахмата царя брат наш (на самом деле дядя. — В.Т.), Темирь князь убил братства для з белым князем»[1017].

Во всех других источниках гибель Ахмеда описана совсем иначе. В январе 1481 г. сибирско-ногайское войско разгромило ставку Ахмеда, а самого хана убил ногайский мирза Ямгурчи бен Ваккас[1018]. В некоторых летописях указывается, что Ахмеда убил тюменский хан Ибак, возглавлявший этот поход[1019]. По мнению А.А. Горского, это разночтение может объясняться стремлением каждого из партнеров по коалиции в переписке с Москвой приписать убийство хана себе[1020]. Из отдельных летописных текстов можно почерпнуть любопытные детали: численность сибирско-ногайской армии (16 тыс.), указание на убийство Ахмеда рано поутру, пленение Ибаком дочери Ахмеда[1021].

Я.С. Лурье подверг сомнению летописную дату нападения 6 января 1481 г. на основании того, что версия рассказа о Стоянии на Угре, изложенная в летописях, насыщена фантастическими подробностями явно устного происхождения[1022]. Однако такой независимый от русских хронистов источник, как Литовская метрика, сохранил письмо крымского хана Менгли-Гирея Казимиру IV, где те же события датированы тоже январем 1481 г., хотя и другим днем: «Генвара месеца у двадцат первы пришод цар шибаньски а Ибак солтан его, а Макму князь, а Обат мурза, а Муса, а Евгурчи пришод, Ахматову орду подоптали, Ахмата цара умертвили, вси люди его и улусы побрали, побравши, прочь пошли»[1023].

Глава 9 Большая орда в конце XV века