Степные империи Евразии: монголы и татары

На самом рубеже столетий Большая Орда стала погружаться в хаос. Развал ее и без того примитивной государственности наглядно проявился в увеличении количества одновременно царствующих династов. Причем незаметно, чтобы между ними велись какие-то споры о территориях. Каждый хан управлял доставшимся ему контингентом улусников и уже не претендовал на абсолютное верховенство (что не исключало жестоких конфликтов).

В 1497 г. в послании в Литву Шейх-Ахмед писал о кочевании вместе «зъ старшимъ братомъ нашымъ, Сид Ихматомъ царемъ»[1054]. В 1498 г. Менгли-Гирей сообщал Ивану III о другой паре правителей: Шейх-Ахмед сблизился с Муртозой, и ныне послы Александра Казимировича ездят «Орду к Шиг-Ахметю да к Муртозе», прежний же тандем распался: ныне Шейх-Ахмед откочевал к Кавказу, а Саид-Махмуд к Волге[1055]. От 1500 г. имеются данные о смещении Саид-Махмуда Шейх-Ахмедом: об этом сожалел Александр Казимирович, давая аудиенцию послам Саид-Махмуда[1056]. Но в дальнейшем этот хан снова называется в числе соправителей.

Из источников о событиях 1501 г. предстает любопытная картина. В изголодавшейся, разваливающейся Большой Орде находятся одновременно четыре хана. Шейх-Ахмед объяснял причины отмены своего решения переселиться в Литву тем, что «старшыи мои братъ Аблу Кгирим, а старшин брат Муртаза царъ, а молодшыи брать Сеив Магмет цар, за узьдяныи повод инялисе и просили мене на то, что быхъ не ехал»; «Брат нашъ старъшыи Марътуза цар, а брать нашъ старшыи Абъди Кирым царъ а брат нашъ меншыи Сеит Магметъ цар, вси тыи мене за повод иняли, рекучы: не ходи тамъ»[1057].

Из всех этих лиц непосредственно к кочевьям Шейх-Ахмеда в 1501 г. присоединился Саид-Махмуд. Вероятно, на правах старшего Шейх-Ахмед владел ордубазаром, часть которого он выделил брату. Но при этом забрал у него «дву человек лучших базарских» — то ли опытных чиновников, то ли богатых купцов. Саид-Махмуд стал требовать их назад, но Шейх-Ахмед убил гонца от брата. Тот «разбранился», и братья разошлись в разные стороны — старший к Дону, младший к Хаджи-Тархану[1058].

Исследованиями И.В. Зайцева доказано, что в конце XV в. Астраханского ханства еще не существовало (как это было принято считать в историографии: с 1466 г.). Город и область вокруг него составляли часть Большой Орды. В запутанных династических комбинациях Тахт эли конца XV в. иногда возникает правитель Хаджи-Тархана. В 1490-х гг. им был Абд ал-Керим бен Махмуд бен Кучук-Мухаммед. Он сменил в этом уделе своего брата Касима. Так постепенно в недрах Большой Орды стала формироваться династия будущего ханства на Нижней Волге. Потомство хана Махмуда, видимо, уже пользовалось традиционным правом на проживание здесь и выглядело в глазах окружающих как сюзерены именно Хаджи-Тархана. В 1498 г. одна знатная татарка предъявляла имущественные претензии: «…что у меня было, и яз астараханским царем отдала»[1059], представляя Касима и Абд ал-Керима как особых династов. На самом же деле до разгрома Большой Орды «нигде в источниках Абд ал-Керим не противопоставляется своим двоюродным братьям (детям Ахмеда. — В.Т.) как независимый правитель, а скорее выступает в качестве одного из потомков Кучук-Мухаммеда»[1060] и временами как соправитель одного из ханов, кочующих к западу от Волги.

Главной внешнеполитической проблемой для Большой Орды на последнем этапе ее истории были отношения с Крымским ханством. Выше мы рассказывали о приездах и отъездах «Ахматовичей» к Менгли-Гирею в первой половине 1480-х гг., их интригах и конфликтах с крымцами. Самостоятельную политику по отношению к Бахчисараю вел беклербек Тимур, дочь которого стала женой Менгли-Гирея. Последний высоко ценил мангытского вельможу и, судя по всему, видел в нем и его соплеменниках противовес могущественным ширинам и барынам, окружившим престол Гиреев[1061].

В середине десятилетия накал в ордынско-крымских отношениях несколько снизился, но вскоре вражда разгорелась с новой силой. В сентябре 1490 г. ордынское посольство от лица ханов Шейх-Ахмеда и Саид-Махмуда, а также «мангыта Азики князя в головах, от всех карачеев и от добрых люден» заключило мир с Менгли-Гиреем. Когда крымский хан, поверив в искренность намерений ордынцев, распустил татар-ополченцев «на пашни и на жито», ордынско-мангытская армия вторглась на полуостров и разграбила улусы барынского эля, одного из наиболее знатных там. После этого нападавшие отошли восвояси, зазимовав в устье Днепра[1062].