Степные империи Евразии: монголы и татары

После гибели Ахмеда, полного и унизительного разгрома его ставки ногаями Большая Орда уже не имела сил для ощутимого участия в политической жизни (хотя в историографии есть мнение, что она «оставалась важнейшим компонентом международной политики в Восточной Европе, определяя отношения между собой остальных восточноевропейских государств»[1024]). Оценка ситуации польским историком Ф. Конечны представляется более реалистичной: «Кипчакская гражданская война перешла как бы в положение хронической; ордынская фортуна раз за разом менялась»[1025]. Последнее двадцатилетие истории Тахт эли было отмечено его неуклонным ослаблением, неудачными попытками лавирования между сильными соседями, уменьшением населения, экономическим упадком, внутренними распрями.

Освободившийся престол перешел к сыновьям Ахмеда. В «Джами ат-таварих» Кадыр Али-бека приводятся десять имен этих царевичей: от ханши Бикай-бегим: Муртаза, Идику, Хусейн, Девлет; от другой ханши: Шейх-Ахмед, Куджак, Джанай; от ханши Уйшун-бегим: Саид-Махмуд, Саид-Ахмед, Бахадур; Муртаза, Хусейн, Шейх-Ахмед, Саид-Махмуд и Саид-Ахмед названы ханами. В «Муиззе» сходный набор имен, но Саид-Махмуд назван Саид-Мухаммедом, Джанай — Джанибеком, Идику — очевидно, Уки, Куджак — очевидно, Ходжа-Мухаммедом[1026].

Татары Большой Орды, оставшись без правителя, кочевали по степи под пристальным вниманием враждебных соседей. Менгли-Гирей в послании к Казимиру 1482 г. сообщал о присутствии «неприятелей наших сильных» «на тои стороне», но при этом с удовлетворением отмечал, что «голодны и худы сии люди». По его сведениям, эти «столечные улусы» намереваются переместиться к днепровским притокам Орелу и Самаре, и королю надо бы на всякий случай приказать выжечь в той местности степь, чтобы не пускать ордынцев к своим границам[1027]. В то время Орда оставалась безначальной. Уцелевшая правящая элита пребывала в растерянности и пыталась найти поддержку в окрестных государствах. Ни весной 1481 г., ни через год в Москве не знали, кто возглавляет Тахт эли, и отправлявшимся в Бахчисарай послам было велено выведывать, «кто будет на том юрте на Ахматове месте царь», «которой царь будет на Ахматове месте»[1028].

Беклербеку Тимуру удалось уйти невредимым от сибирско-ногайского набега. Прихватив с собой детей Ахмеда, он направился к хану Менгли-Гирею в Крым. Его не остановила принадлежность того к враждебному лагерю (крымцы приняли сторону Москвы против Орды и Польско-Литовского государства). Уже в том же 1481 г. Менгли-Гирей извещал Казимира IV, что «князь Тимир з Ахмата царевыми детми и з слугами к нам прибегли… Я пак Ахматовым детям, которые к нам пришли, и Темиру конеи и портищ (одежды. — В.Т.) много дали есмо; а ещо много есмо им одолжили ся»[1029]. Таким образом, ордынские беженцы нашли на Таврическом полуострове приют и достаток. Крымский хан решился принять еще недавно могущественного беклербека и окружил его почетом. Из Крыма Тимур писал в Польшу: «А мене самого как царя видь, река так: он есть гость (т. е. приехал в Крым. — В.Т.), а им служил, а з прирожения царов слуга есть… великий человек есть»[1030].

Но «Ахматовых детей» — царевичей Муртазу и Саид-Махмуда — вовсе не прельщала участь почетных приживалок в Бахчисарае. Через некоторое время (вероятно, через два-три года) Саид-Махмуд вместе с Тимуром вернулся в Большую Орду. Там Тимур занял свой прежний высокий пост. Муртазу успел захватить в заложники Менгли-Гирей, разгадавший реэмигрантские замыслы «гостей». В отместку беглецам отряд хана направился на север и последний «останок Орды розгонял». Собрав по степи большеордынское ополчение, новый хан Саид-Махмуд с главным беком решили идти выручать Муртазу. Первой задачей было узнать, стоят ли в Крыму турецкие войска. Когда выяснилось, что нет, кавалерия Большой Орды двинулась на Менгли-Гирея. Муртаза был освобожден, а сам хан тайком бежал от своей армии и срочно вызвал на подмогу османов. Не дожидаясь подхода воинов султана, ордынцы спешно удалились восвояси[1031].

Оказавшись в Дешт-и Кипчаке, ордынцы наконец занялись восстановлением своей государственности. На ханский трон были возведены сразу двое — Муртаза и Саид-Махмуд[1032]. В текстах московского происхождения они впервые упомянуты в грамоте Ивана III, направленной послу в Бахчисарае В. Ноздреватову в июне 1484 г.[1033] В августе того же года Муртаза оповестил короля Казимира: «Первеи Охматъ царь, одинъ царъ былъ, а нине два цари есмо з братомъ моимъ Седихма-томъ…» В другом письме он подчеркивал свой легитимный монархический ранг: «…ты, как еси ц(а)ра Ахмата виделъ, мене по тому же видь…»[1034] Но и в этих, и в других его посланиях 1484 г. просматриваются конфликтные отношения в Орде. Муртаза неоднократно заявляет, будто не имеет представления, где находятся сейчас его брат и соправитель, а также главный бек Тимур[1035].