Степные империи Евразии: монголы и татары

При ответном набеге зимой 1490/91 г. крымцы сумели угнать у противника огромное количество лошадей, «у недруга ноги подрезав»[1063]. Боеспособность Орды резко снизилась. Крымский хан хотел закрепить успех новым походом, для чего попросил у турецкого султана янычар. Несмотря на попытки хитроумной дипломатии Муртазы[1064], султан прислал воинский отряд. Кроме того, с севера ордынцам постоянно угрожала нарастающая сила Москвы. Соблюдая партнерские отношения с Менгли-Гиреем, Иван III отверг предложение Хаджике о «братстве» с соправителями Большой Орды — на основании их вражды с Крымом[1065]. В 1491 г. после переговоров с турецким наместником в Азове Большая Орда прекратила военные действия.

Некоторые историки расценивают затяжной конфликт 1486–1491 гг. как ордынско-крымскую войну[1066]. Причины ее видят в стремлении наследников Ахмеда получить доступ к таврическим пастбищам или в успешной деятельности московских дипломатов, сумевших стравить между собой два татарских юрта. Кроме того, следует иметь в виду, что державные амбиции Гиреев вызывали раздражение у правителей «Престольной державы», которые желали бы видеть на месте Менгли-Гирея менее активного и агрессивного государя. Для этой цели был присмотрен его брат Нурдевлет, нашедший приют в Московском государстве[1067]. Впрочем, после нескольких неудачных попыток нападения на Крым и убедившись в готовности османов помогать своим вассалам, ханы Большой Орды умерили военный пыл.

Открытые столкновения уступили место закулисной политике. «Ахматовы дети царевы» не присылали в Бахчисарай официальные посольства, но действовали через вездесущих купцов, которым поручали передавать Менгли-Гирею свои намерения вступить с ним в союз — при условии его разрыва с Москвой; хан расценивал эти заверения как сплошную ложь[1068]. И был прав: одновременно (в 1495 г.) Шейх-Ахмед в переписке с королем Казимиром раскрывал свое истинное отношение к южному соседу: «Ино вамъ бы зведомо было: лише Менъдли Кгерея цара иного неприятеля не маем»[1069]. Примирение между двумя «постордынскими» государствами было уже невозможным. Да Менгли-Гирей и не стремился к этому. В последние годы XV в. был достаточно очевидным надвигающийся крах Большой Орды. Крымские отряды стали выходить в степь, как правило, уже не для сражений с ханскими войсками, а для грабежа беззащитных улусов и угона пленных.

После окончательного утверждения у власти в Крыму Менгли-Гирея (1478) ордынцам стало ясно, что за его спиной теперь находится могущественный покровитель — Высокая Порта. Конфликт с ханом был теперь чреват ссорой с самым могущественным мусульманским монархом. Нерегулярная переписка со Стамбулом Махмуда и Ахмеда по поводу налаживания контактов и заверений в дружбе сменилась различными просьбами и объяснениями в связи с ордынско-крымскими отношениями. В 1480–1490-х гг. к османскому падишаху и к его наместнику в Кафе прибывали посольства из Тахт эли с изложением причин вражды с Гиреями и просьбами разрешить разоренной Орде перебраться на правый берег Днепра — подальше от враждебных черкесов и ногаев. Султаны призывали татар к примирению, но от допуска ордынцев в западные степи воздерживались, не желая раздражать Бахчисарай[1070]. Для османов крымцы представлялись гораздо более ценным партнером и вассалом, чем Большая Орда, чей век явно подходил к концу. В 1500 г. Шейх-Ахмед, раздавленный политическими провалами и экономической катастрофой, планировал поселиться в турецком Азаке[1071], но по неизвестным причинам это ему не удалось.

Связи Тахт эли с кавказскими владениями слабо отражены в источниках. Есть упоминания о тяжелых конфликтах с черкесами, из-за чего ордынцы были вынуждены в конце концов покинуть издавна (со времен Золотой Орды?) освоенные пахотные угодья в Пятигорье и тщетно подыскивать новые места для земледелия на границах с литовскими, молдавскими и османскими владениями. К тому же в терской Тюмени обосновался обиженный на всю родню Муртаза вместе с Хаджике, «а Тюмень и Черкасы Орде недрузи»[1072]. Мирные отношения завязались с Шемахой. В 1498 г. хан Саид-Махмуд женился на дочери тамошнего правителя, Ширваншаха Фарруха Ясара. Причем брачный уговор между родителями невесты и старшим братом жениха, Шейх-Ахмедом, который встал во главе семьи после гибели Ахмеда, состоялся еще в 1484 г.[1073] «Шамахейская сторона» представлялась хану Шейх-Ахмеду одним из желательных пунктов переселения по время голода и усобиц в Орде в последние годы XV в.[1074]