Степные империи Евразии: монголы и татары

В конце концов Муртаза полностью рассорился с братьями. Его место на троне занял Шейх-Ахмед; ханом-соправителем оставался Саид-Махмуд. Муртаза вынужден был демонстративно отделиться от родичей («от нихъ отъехал… в поле») и проситься на жительство в Великое княжество Литовское[1036]. Король не возражал, но до эмиграции дело не дошло.

Тимур скончался между 1484 г. и мартом 1486 г.[1037] Мангытский юрт в Большой Орде и должность беклербека при Саид-Махмуде перешли к его племяннику Джанкуввату[1038]. Брат Джанкуввата Хаджике (Хаджи-Ахмед) занимал тот же пост при Шейх-Ахмеде. С 1490 г. о Джанкуввате в Орде уже не слышно, и на первое место среди беков выдвигается Хаджике[1039].

После смерти опытного политика Тимура, сдерживавшего амбиции царевичей, в ханском семействе разгорелись ссоры, и ханы стали меняться с удивительной быстротой. Порой сложно разобраться в соправительственных комбинациях, ведь до конца истории Большой Орды единого государя в ней уже не было. В августе 1490 г. на переговорах в Москве ногайский посол назвал главных врагов своей Орды: «Ахъматовы дети царевы, Муртоза и Седехмет и их братья»[1040]. Т. е. в то время Муртаза опять занял трон.

Саид-Махмуд, видимо, предпочитал не ввязываться в свары между старшими братьями и устраивал всех как младший соправитель. Но, очевидно, наступил момент, когда нужно было делать однозначный выбор между ними. Саид-Махмуд принял сторону Шейх-Ахмеда, чем настроил против себя Муртазу. В мае 1491 г. московский посол В. Ромодановский прислал донесение из Бахчисарая с изложением разъяснений Муртазы насчет ордынско-крымской вражды, данных им османскому султану: «…тогды был на царстве брат мои Сиде-Ахмат, тот с ним (Менгли-Гиреем. — В.Т.) был не в миру… да того нынечя не стало на царстве, и яз с ним с своим братом (Менгли-Гиреем. — В.Т.) в братстве да в миру…»[1041]

Но в действительности «на царстве» Саид-Махмуд остался, только соправительствовал он уже с другим своим братом. В том же мае 1491 г. Ивану III узнал, что «идутъ ординскіе цари Сеитъ-Ахметъ и Шить-Ахметъ съ силою на царя Мин-Гиреа Кримскаго»[1042]. Скорее можно полагать, что Муртаза был отстранен от власти. В октябре того же года Ромодановский доносил, что тот приезжал в турецкий Азак, а потом оттуда «пришол в Орду и с коня ссел, а еще… не на царстве… А в Орде… на царстве Шиг-Ахмет царь да Сеит Махмут царь»[1043]. Выражения «всести на конь» и «ссести с коня» означали соответственно начало и окончание какого-нибудь дальнего пути — обычно военного похода, но в данном случае речь скорее шла о разъездах смещенного хана по степным улусам и окрестным владениям. Бежавший из ордынского плена татарин рассказал, что Муртаза отправился к Хаджи-Тархану со зловещим умыслом: «хочет привести ногаев на Орду»[1044]. Фраза «еще не на царстве», кажется, свидетельствует о намерении его вернуться к власти. Но ровно через год в Москву поступила информация о том, что в Тахт эли по-прежнему «Шиг-Ахмет да Сеит Магмут цари»[1045].

Привлечь ногаев на свою сторону Муртазе не удалось. Шейх-Ахмед сумел наладить альянс с ними более успешно. Он женился на дочери ногайского бия Мусы. Ордынская знать увидела в этом потенциальную опасность установления зависимости Тахт эли от многочисленных и воинственных ногаев. Новоявленный зять Мусы был смещен с престола, а на его место снова посажен Муртаза. Младшим соправителем остался Саид-Махмуд[1046]. Детали этой интриги не совсем ясны. Через некоторое время Муртазу отрешили от власти и вернули на трон Шейх-Ахмеда. Муртаза предпочел уехать подальше от скандальных братьев — на Терек. За ним последовал Хаджике[1047]. Оба они безуспешно попытались добиться от Ивана III дозволения поселиться на Руси[1048]. Причем Муртаза, оставшись без власти, продолжал обладать монаршим рангом. В 1495 г. он в обращении к Александру Ягеллону титуловал себя царем[1049].

Место Хаджике в Большой Орде занял Таваккул бен Тимур. В Скарбовой книге Великого княжества Литовского под 1502 г. он значится как «великий князь Тювикель»[1050]. В разлагающемся государстве он старался объединить враждующих царевичей и их подданных, чтобы противостоять могучим противникам, прежде всего крымцам (Менгли-Гирея Таваккул считал врагом, хоть и женился когда-то на его сестре). Великий князь Александр Казимирович неоднократно призывал его склонять хана к дружелюбному отношению к западным соседям и отговаривать от набегов на литовские земли, видя в Таваккуле главное лицо «подле цара»[1051]. В марте 1500 г. беклербек направил посла в Литву, предлагая Александру установить те же дружественные отношения, что были между их отцами Казимиром и Тимуром в 1470-х гг.[1052] Из грамоты Александра Казимировича в Ногайскую Орду известно, что виленский государь благосклонно отнесся к этой идее и объявил хана Шейх-Ахмеда и его главного бека своими «приятелями»[1053].