Степные рубежи России

Вместо «повторного крещения» регион подвергся «повторной исламизации». Новая волна мусульманского влияния пришла на Кавказ в середине XVIII века с дервишами мистического суфийского братства накшбандия. Эти нищенствующие мусульманские проповедники не нуждались в миссиях, ресурсах или поддержке правительства. Изгнанные из Персии, они принесли свою аскетичную и бескомпромиссную версию народного ислама в горные деревни, где нашли благодарную аудиторию. Антироссийское и антихристианское восстание, произошедшее в 1780‐е годы под руководством шейха Мансура, стало прямым результатом выросшего влияния суфийского ордена на Кавказе[562]. Не сумев одержать верх над «неверными» русскими, это восстание тем не менее оставило неизгладимый след в памяти народов Северного Кавказа и стало лишь первым в большой серии восстаний, которые исламское духовенство называло газаватом (священной войной) против русских. Экспансия России в регионе неизбежно подталкивала местных жителей в объятия местных мулл и к движению сопротивления под зеленым знаменем ислама.

Где бы ни жили нехристианские народы – в горах Северного Кавказа, в лесах Среднего Поволжья, в степях Средней Азии, – они неизменно считали российскую колонизацию неотделимой от попыток правительства обратить их в православие. Коренные народы отвечали на эти попытки регулярными яростными восстаниями против российских властей и их политики. Иногда достаточно было слуха о готовящемся насильственном крещении, чтобы среди местных жителей начались волнения. В 1771 году такой слух стал последней соломинкой, подтолкнувшей калмыков к их трагическому исходу из России, а в 1820 году подобные толки заставили множество казахов Букеевской Орды бежать на прежние пастбища к востоку от реки Урал[563].

Но некоторые не могли противиться российским наградам и возможностям, открывавшимся в России, и принимали решение преодолеть географические, социальные и религиозные границы и обратиться в православие. В пограничных регионах, как и повсюду, государственная политика христианизации приводила к одним и тем же последствиям, создавая и усиливая социальное и экономическое расслоение и соперничество среди коренных жителей. Растущий исход жителей пограничья в Россию, их крещение и отказ правительства возвращать их назад стали важнейшей заботой как коренных народов, так и имперского правительства.

Переселение местных элит и простонародья

Русским людям разрешается покупать калмыков, кумыков, чечен, казахов, каракалпак, туркменов, томутов, татар, башкир, барабинских татар и идолопоклонников… священникам, купцам, казакам и другим разрешается покупать, приводить в веру православную, и учить иноверных, которые будут у ниx крепостные до смерти владельца.

Доношение Коллегии иностранных дел, 1775 год

Отделение черни от владельцов почитаю надежным средством к обезпечению границ наших.

Князь Г. А. Потемкин-Таврический, инструкции П. С. Потемкину, командующему русскими войсками на Кавказе, не возвращать беглых кабардинских людей их господам

К началу XVIII столетия российскому правительству удалось достичь удивительного успеха – оно не только сломало сложившуюся систему отношений в пограничье, но и построило прямо противоположную. Вековечный отток русских жителей, которых уводили в плен и продавали в рабство за пределами России, по большей части удалось остановить. Бывшие иноверцы, некогда совершавшие набеги на российские земли, все чаще принимали православие и селились в пределах Российской империи. Некоторых из них тоже уводили в плен и продавали в российские дома, но большинство приходило искать убежища по собственной воле. Пришел черед местной знати, жившей по ту сторону границы, жаловаться и требовать возвращения своих людей из России.

Переселение русских колонистов на новые земли во второй половине XVIII века хорошо известно и по праву считается одним из главных элементов российской колонизаторской политики[564]. Куда в меньшей степени изучено массовое переселение побежденных коренных народов в пограничные земли. В том числе тысяч татар, марийцев, чувашей и башкир, которые, лишившись своих земель и приняв решение бежать от военной повинности, высоких налогов и насильственного крещения, покинули в начале XVIII века свои жилища в Среднем Поволжье и перебрались на юго-восточные границы империи[565].