Степные волки

Лицо виконта было спокойным, застывшим, как маска, и он нехотя выдавил из себя:

– Зачем?

– В одной из ваших деревень, где недавно погиб жрец, обосновалась некая сила. Мне нужна помощь, – торопливо выговорил Фриге и в тот же миг почувствовал тепло амулета-поисковика на своей груди.

Он ошибся, не деревня была сосредоточением прорывающейся в мир силы Порядка, а замок. И жрец сам пришёл в логово враждебной силы, так же как и его собрат, тело которого нашли в деревне. Не там он погиб, не на сельской улочке. А здесь, на этом самом месте, и потом был перенесён в деревеньку.

Не меняя выражения лица и не дрогнув ни единым мускулом, виконт выкрикнул:

– Стража, взять его!

Фриге успел рывком отскочить в сторону и, выхватив напоённый божественной силой амулет, крепко сжал его в руке.

«Только бы этой силы хватило до того времени, пока я не прочту молитву», – подумал он.

Полупрозрачное облако моментально окружило-окутало его тело, создавая защитный барьер, и пятерых воинов лорда, подскочивших к нему, отбросило назад. А жрец зашептал:

– О, великий наш прародитель и заступник бог Белгор. Отомкни Врата Небесные, помоги потомку твоему одолеть силы враждебные, преступившие древний закон. Напитай тело и душу мои могучей силой. И, выйдя из меня, да разрушат силы эти всё зло, задуманное против меня и бога моего, и сокрушат коварство пришедших отнять нашу душу и разум. И обратится зло против зла, на врагов наших, и да очистится мир от скверны. Славься Белгор, и да не забудем мы предка своего и сохраним верность ему. Слава!

Пока жрец произносил молитву, виконт Карагас, выхватив меч, пытался пробить окружавшую Фриге Нойма защиту. Удары сыпались без остановки, и когда силовое поле было готово лопнуть, жрец почувствовал, как что-то родное, древнее и несравненно могучее входит в него. И до этого случалось, что он чувствовал единение с прародителем. Но это были лишь слабые отголоски сегодняшнего прилива могучих и добрых сил, входивших в него. И в этот момент он был в состоянии сворачивать горы, хотя ему этого не требовалось.

Фриге шагнул вперёд, резко раскинул руки, и ярчайшая вспышка света, хлынувшая мощным потоком из его тела, затопила весь замковый двор. Сила Белгора в виде солнечных лучей испепеляла всё живое в пределах своей огромной мощи. Несколько мгновений продолжалось это, и когда замок покрылся чёрными обугленными телами, жрец сомкнул руки и унял буйство силы, которая только что убила несколько десятков людей. Недоумённо, в лёгком шоке от того, что произошло, Фриге рассматривал замковый двор. А затем послышались шаркающие лёгкие шаги, и его ушей достиг еле слышимый детский плач.

Нойм бросился на звук и на входе в главный донжон замка увидел ребёнка. Девочка лет десяти, низко опустив головку, в некогда нарядном платьице, обгоревшими до костей ладонями пыталась держаться за стену и идти. А на закопчённых стенах оставались следы маленьких ручек, кровь и кусочки отваливающегося мяса.

Жрец подскочил к девчушке, судя по всему, дочери виконта, непонятно как выжившей, и попытался её поддержать. Перед ним стояла дилемма: применить дарованную Белгором силу для исцеления невиновного в поступках своего отца ребёнка и тем самым нарушить закон или же добить её, как того требовал всё тот же суровый закон.

«Плевать, – решил для себя Фриге, – ребёнок есть ребёнок, его надо спасти».

Он развёл руки и попытался вспомнить, как применить формулу преобразования божественной силы в исцеляющий поток. Но тут девочка подняла голову, и жрец увидел её лицо. И даже виконту с его застывшими, словно маска, чертами лица было далеко до того, что разглядел Нойм. Это было не лицо, а вырубленное в скальной породе изваяние с единственным выражением – превращающейся в ужасную гримасу улыбкой.

Амулет стал даже не тёплым, а нестерпимо горячим, и жрец растерялся. Вновь он ошибся. Не виконт был проводником Порядка, а его дочь. Как это случилось и почему? Ответа не было, но Фриге не мог ударить эту кроху. Просто не мог, ведь он не убийца детей, а их защитник. А девочка, которая только что умирала, вдруг сама набросилась на него. Движения её были резкими и быстрыми, а смертельные раны на теле прямо на глазах заживали. И каждый удар хлипким детским кулачком подкидывал жреца вверх и сопровождался огнём, вырывающимся потоком из её ладоней. А заключительный удар раскрытой пятернёй, подобно острой бритве, прошёлся по лицу и шее Нойма.

Молодой жрец, захлебываясь собственной кровью, упал, и всё, что он смог, – направить оставшуюся при нём немалую силу, дарованную прародителем, прямиком в каменную маску. Свет, сродни солнечному, вновь затопил всё вокруг. Удары по его телу прекратились, и Фриге Нойм в беспамятстве рухнул на камни древнего родового замка, последнего жителя которого он только что уничтожил…

Спасли Фриге Нойма совершенно случайно. По дороге двигались два жреца и, услышав отголоски магической битвы, поспешили к замку. Исцеление пришло сразу, хотя невероятная слабость во всём теле от большой кровопотери давала о себе знать.