Стертый мальчик

Вдвоем с папой мы кроссовками вдавили лопату глубоко в утрамбованную глину. На глубине в три фута мы нашли коробку, в основном наполненную фальшивыми драгоценностями, но были среди них и настоящие, которые, как я узнал позже, принадлежали бабушке – она больше их не носила. Бабушка с дедушкой и придумали закопать клад, после того как мама позвонила и рассказала им, что я бросил в море бутылку с запиской.

После того как мы сполоснули коробку из садового шланга, я спрятал сокровище в нижний ящик стола. Временами я доставал блестящие золотые украшения, увешивал ими шею и запястья и довольный вертелся перед зеркалом. Я делал это до тех пор, пока однажды отец не сказал, что мне надо прекратить, что Лонзо рассердится, если узнает, как я играю с его сокровищами.

– Я хочу жить с Лонзо, – сказал я. – Хочу быть пиратом.

– Тебе не понравится, – ответил отец. – Лонзо заставит тебя драить палубу днями напролет. Станешь его рабом, и от постоянной качки тебя будет тошнить.

Холодный фронт сегодняшней ночи принес сильнейший ветер, который сбивал струи воды из мойки высокого давления прямо на ветровые стекла машин, оставляя на них пятна. Вода шипела и испарялась от соприкосновения с раскаленным на солнце металлом. Я вышел из служебного гаража и, прикрыв глаза ладонью, глянул на длинный ряд машин, ветровые стекла которых мне предстояло отчистить «Уиндексом». Сзади меня один из рабочих вдавливал кнопку гидроподъемника, чтобы поднять машину Хлои до уровня плеч и заменить в ней масло. После мне предстояло отогнать машину к Хлое домой, а свою оставить в салоне и осуществить задуманный план.

Сегодня утром после чтения Библии брат Нильсон задержался чуть дольше обычного. Он стоял, опираясь рукой на «Мустанг».

– Мне все-таки интересно, – обратился он ко мне, когда я проходил мимо с большой связкой автомобильных ключей, – ответишь ли ты на мой вопрос?

Я не мог понять, дразнит он меня или действительно интересуется мнением о Ближнем Востоке и хочет понять, готово ли следующее поколение к борьбе с терроризмом.

– Оставьте парня в покое, – сказал брат Хэнк, высунувшись из кабинета. – Ему еще рано думать о политике. Его голова сейчас забита девчонками.

– Девчонками? – улыбнулся брат Нильсон. – Ну что ж, я не против. – Он попробовал выпрямиться, но поморщился от боли. – Только не забывай, что в мире есть вещи поважнее.

Он протянул мне ладонь, и я был вынужден переложить ключи в другую руку, чтобы ответить на рукопожатие. Хватка становилась все крепче, и в какой-то момент мне показалось, что мы сломаем друг другу пальцы. Брат Нильсон смотрел на меня в упор, взглядом, полным какого-то тайного знания, будто одним этим прикосновением смог определить, что успело осквернить мою ладонь сегодня утром, до восхода солнца; будто презерватив, который я купил на бензоколонке, нес в себе скрытый аромат, доступный ноздрям лишь истинных праведников.

– Мы живем накануне конца времен, – сказал он мне. – Будь начеку.

Я поставил мойку на пол, взял бутылку «Уиндекса» и бумажные полотенца и отправился на стоянку счищать пятна с ветровых стекол. Вдалеке на холмах я увидел, как на ветру качаются сосны; я был благодарен ему, этому прохладному потоку воздуха, хотя понимал, что опасность сгореть на солнце увеличилась. Мой лосьон от загара и так уже смыло водой, кожа на кончиках пальцев сморщилась.

Я чистил пятое или шестое стекло, когда ко мне подошла женщина.

– Простите, – сказала она, и ее улыбка растворилась в солнечных бликах на лобовом стекле. – Не могли бы вы мне кое-что рассказать об этой машине? Я планирую в скором времени купить авто, но ни черта в них не понимаю.

Я повернулся к гостье. Тени на ее тяжелых веках слегка размазались; она беспокойно возилась с цепочкой сумки, висевшей у нее на плече. Речь шла о самом обычном «Таурусе», одном из многих выставленных во дворе. Я не понял, чем ее заинтересовала конкретно эта машина. Не понял, почему из всех рабочих она выбрала именно меня. Но вспомнил слова отца, которые он иногда проговаривал, пока мы читали Библию: что время от времени Бог предоставляет нам идеальную возможность. Наша задача, как истинных христиан, не упустить такую возможность и вести заблудшие души к Господу.

Позади гостьи стояла помятая, побитая градом «Камри» с приглушенным двигателем и открытой водительской дверью. Я собирался сказать ей: «Мэм, вы выглядите потерянной». Или: «Мэм, нельзя оставаться в стороне». И представил, как обрадуется отец, узнав, что я проповедовал своему первому покупателю. Но я не смог. Ее вопрос был таким прямым, таким простым, что уклониться от него казалось предательством.

– «Таурус» – хорошая модель, – начал я. – Машина надежная, пробег довольно приличный. Почти не изнашивается, если регулярно за ней следить. Но, сами понимаете, это всего лишь «Таурус».

Она положила руку мне на предплечье и улыбнулась.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала она. – Но не обязательно быть настолько честным.