Стервам вход воспрещен

На «9 канале», который финансировал «Приват-Банк», появилась новость о том, какая хорошая школа имени Рерихов, какие там работают женщины и какие у них нехорошие мужья. В частности, известный журналист – назывались мои имя и фамилия – регулярно устраивает дома скандалы, бьет жену, издевается над ребенком! И моя Марина в кадре, ничуть не смущаясь, рассказывала о том, какой я нехороший. Мне слова никто не предоставил. То есть, на меня вылили ведро помоев и даже не посчитали нужным предоставить мне возможность прокомментировать этот бред.

«9 канал» всегда отличался продажностью и помойностью, но до того времени какая-то корпоративная этика и некое подобие журналистских стандартов все ещё существовали. В тот день я понял, что ничего этого нет и никогда не было. Когда я, рассвирепев после просмотренного сюжета, позвонил на этот телеканал, девица, снявшая эту похабень, мне заявила, что мне якобы звонили, а я не брал трубку. Хотя на самом деле мне никто не звонил и на пейджер, который был со мной круглосуточно, сообщение не присылал.

Конечно же, я потребовал опровержение и в следующем сюжете высказался и о своих, так сказать, коллегах, и о том, что на самом деле происходит в школе имени Рерихов. А потом действительно мой коллега, прекрасный режиссер Женя Вагнер снял свою очередную программу «W», которая полностью была посвящена этой ситуации. Я до сих пор храню её на своём ноутбуке. В сюжете Женя показал обе стороны. Как и положено настоящему журналисту! Только после того, как Игорь Терещенко рассказывал о том, какой я изверг и как плохо воспитываю дочь, Вагнер подмонтировал кадры, на которых я гуляю со своим ребенком, катаю ее на качелях, которые соорудил у себя во дворе, как играю с Олей. И мое интервью он записал, когда дочка сидела у меня на коленях. Понятное дело, что мамы снова дома не было – она продавала пирожки.

Не знаю, какое впечатление на зрителей произвела Женина программа, но как он мне потом рассказал, Терещенко приезжал к нему в студию, орал, требовал опровержения. А моя жена подала на меня в суд, требуя развода. Одновременно еще восемь женщин, работавших на «Орион-М», подали в суд на своих мужей. Обвинения были, как под копирку – бьют своих жён, не воспитывают детей и так далее. Кстати, избиения все эти женщины пытались спровоцировать – приходили домой, устраивали скандал, били посуду, вызывали милицию. Но скандала не получилось – никто из мужей пальцем их не тронул. Все понимали, что их жёны действовали не самостоятельно, а по прямому приказу своего руководства. И ещё – пятерым отцам из восьми удалось через суд оставить с собой своих детей!

На тот момент я в знак протеста против закрытия моей авторской программы уволился с телевидения. И был приглашен в самую известную газету Днепропетровска «Днепр вечерний». Кстати, не в последнюю очередь благодаря моему журналистскому расследованию деятельности «рериховцев» из «Ориона». Пройдя через работу репортера, я очень быстро стал писать статьи на тему «Журналист меняет профессию», где выступал то в роли бомжа, то в роли милиционера из спецподразделения «Беркут», то описывал профессию нищего, который был еще и слепым – я одел черные очки и шарился по городу а-ля Паниковский. А один раз даже сидел в тюрьме. Потому что, несмотря на закрытость этого учреждения я подружился с начальником СИЗО, который и устроил мне «отсидку». Кстати, после моего «репортажа из камеры» в днепропетровском СИЗО затеяли долгожданный ремонт – деньги моментально прислали аж из Киева, где тоже прочитали мою статью.

Короче, снова были качели – с работой всё было отлично, а в личной жизни – полная жопа. Я работал, потом шел в детский сад за дочкой, кормил её, гулял с ней, купал, укладывал спать, пел ей на ночь песни. Моя музыкальная карьера на тот период затихла – не пелось мне совсем, не выступалось. Ребята меня понимали, и особо не доставали. Я ходил на судебные заседания, потому что, хотя на развод подала моя жена, я подал встречный иск, требуя ребенка оставить со мной. Собственно, дочка и так была со мной, ведь мамаша пропадала неизвестно где.

К тому времени мы давно уже не жили вместе, как муж и жена – после очередного скандала, когда Марина пыталась меня спровоцировать, я просто выгнал её из дому и сказал, чтобы она больше не приходила. В общем, суд тянулся полгода. А потом… потом моя жена внезапно приехала ко мне, собрала свои вещи, и, забрав Олю, уехала к себе домой. В Феодосию! Потому что судья её предупредил, что если она не уйдёт из «Ориона», то ребёнка потеряет. Такой прозрачный намёк.