Стервам вход воспрещен

Одним словом, я не видел свою дочь до того момента, когда ей исполнилось 11 лет. При этом исправно посылал жене алименты, причем, очень и очень неслабые. Ведь я зарабатывал вначале в Днепропетровске, а потом в Киеве довольно неплохо. Увы, отношения с Олей так и не наладились. Не знаю, что там её мама её рассказывала про меня, но я остался для неё только источником денег. А когда я отказался покупать ей дорогой синтезатор «Ямаха» – у меня уже была новая семья, двое детей и не такие уж высокие заработки – Оля перестала со мной общаться.

Она приезхала однажды ко мне в Киев, когда ей было 16 лет, а у меня родилась дочка – её сестричка Настя, но мы поругались и Оля, хлопнув дверью, уехала. Хотя причина была пустяковой – я сказал, чтобы она без меня никуда не ходила, но моя взрослая дочь, наплевав на запрет, внезапно исчезла в самом центре Киева. И когда через полчаса поисков я, чуть не сойдя с ума, встретил её в супермаркете и наорал на неё, Оля обиделась. Мол, я взрослая и куда хочу – туда и хожу. Возможно, в Феодосии не находили в подворотнях трупы изнасилованных девушек, а на дорогах иномарки не сбивали вот таких «взрослых» подростков. Но папа накричал! И всё, расстались навсегда…

Вот так и закончилась эта печальная история моего первого брака. Он продлился всего пять лет, а вот шлейф тянулся ещё очень и очень долго. Когда судья огласил приговор о том, что дочка будет жить с мамой, я разрыдался прямо в зале суда. Для меня на тот момент жизнь была кончена. Я не знал, что мне делать и как жить дальше, я безумно любил свою дочку и понимал, что меня её лишили навсегда. И хотя меня утешала и моя мать, и потом ещё коллеги на работе, говоря, что время лечит, я понимал – дочь я больше не увижу.

Я оказался прав – Оля вышла замуж, даже не позвав меня на свадьбу, не познакомив с будущим мужем, папой для неё стал совершенно чужой мужчина, которого нашла себе её мама. Марину моя дочь называла супер-мамой, а меня – склочником, который рассказывает про её маму гадости. И, наконец, когда у Оли родился ребёнок, она даже не пожелала мне об этом написать. Моя же попытка ей написать была пресечена моментально – я был заблокирован.

Что касается моей бывшей жены, то, насколько я понял, она живёт счастливо – у неё есть мужчина, она родила ребёнка и вообще успокоилась. Вся эта история с обществом Рерихов осталась в прошлом. Но поскольку Марине всё же хотелось как-то реализоваться, она увлеклась ролевыми играми – не в сексуальном плане, а в плане движения реконструкторов. То есть, эти люди шьют одежды наших предков, клепают рыцарские доспехи, а потом выходят в чисто поле и сражаются на мечах. Моя бывшая жена научилась стрелять из лука и стала кем-то вроде героини фильма «Голодные игры».

В общем, её жизнь удалась, а за все те подлости в отношении меня, которые она совершила, никакой расплаты Марина так и не получила. Зато я получил по полной программе.

И до сих пор не понимаю – почему все сложилось именно так?

В чём я виноват? Где ошибся?

Впрочем, об этом я расскажу позже.

Глава двенадцатая. У разбитого корыта

Я очень тяжело переживал развод – первый в моей жизни. Точнее, даже не сам развод, а то, что я потерял свою дочь. После суда я так и не смог её увидеть, потому что моя бывшая жена внезапно стала препятствовать нашим с Олей свиданиям. Вернее, один раз я всё же увидел свою дочку – когда приехал под Новый год в Феодосию, привез подарки. Правда, Оля была маленькая и ей было всё равно, что дарил ей папа – видеокамеру или видеомагнитофон. Пять лет ребенку, ей куклу подаришь – и она счастлива. Я, если честно, не помню, что ей подарил… Но, кажется, выигранный мной на каком-то конкурсе видеоплейер. Впрочем, тот период для меня слился в какой-то непрерывный то ли сон, то ли фильм – я не помню, в какой последовательности и как именно происходили события тех дней, месяцев и даже лет моей жизни. Потому что моя жизнь тогда разделилась для меня на ДО и ПОСЛЕ. До того момента, как у меня забрали мою дочку и после того момента, как моя семья была разрушена.

Я никогда не думал, что я так буду привязан к своей семье. Нет, не к жене, не к дочке – к семье, как образу жизни. Когда тебя дома ждут твои родные и любимые люди, когда всё, что ты делаешь – не только для себя, но и ради них. Когда все свои силы, всё свое время ты отдаешь прежде всего им, а уж то, что останется – остальным делам. Когда есть, кому тебя поддержать, вдохновить, и, если что произошло неприятное, отогреть, отвлечь, оградить.

И вот я остался один.

С одной стороны, это было очень тяжело. Пустой дом, пустая жизнь – и не было главного. Ничего, кроме удовлетворения собственных амбиций, реализации себя, как творческой личности, да что там говорить – кроме зарабатывания денег. А ради чего? Точнее – ради кого? Перед самим собой выдрючиваться? Так для самого себя я и так был супер-пупер. Самоутверждаться в журналистике? У меня всё шло по нарастающей. А что тогда?