Стигал

И вот я на Кубе… Первое, что ощутил, и даже испугался, – вроде еще зима, конец февраля, а жара несносная. Говорят, что летом здесь просто пекло. И я сразу же сравнил Кубу с родным Кавказом – у нас просто земной рай, который мы не можем оценить. Но Куба тоже прекрасное место. Очень красиво, приятно, даже экзотично. И народ простой, в чем-то наивный и гордый. Гордый за свою историю, за свое так называемое мессианство. Ведь это надо же – прямо под носом империалистической Америки свершить революцию, захватить власть и повести народ к равенству, социализму, свободе. Поэтому всюду портреты всеобщего кумира Че Гевары. Однако это только первые впечатления, которые, однозначно, очень обманчивы. И я уже не пацан, и многое, даже революции, войны и смерть, повидал, и я знаю, что революции, а тем более войны, – это зло. А этот Че Гевара, как и наши «кумиры – герои – полевые командиры и генералы», не что иное, как спецпроект каких-то сверхбогатых, циничных и алчных людей, которые хотят господствовать над миром и людьми. Только прибыв на Кубу, я узнал, что повстанцы-революционеры под руководством Ф. Кастро, прибывшие из Америки, захватили почему-то часть острова, а приличную территорию, самую лучшую и стратегически важную – Гуантанамо, оставили для базы США. Главное завоевание кубинской революции – ужасная нищета. И простая статистика: в среднем количество детей на одну женщину в 1963 году – 5, а в 2000 – 1,5. Люди с острова мечтают убежать. И что интересно, если кубинец перейдет на базу Гуантанамо, то американские военные выдают его кубинским властям, и тогда жестокая кара не только перебежчику, но и всем членам его семьи, знакомым и близким. Правда, если кубинец сможет переплыть через Мексиканский пролив до Майами, а это около ста миль, то ему гарантировано в США убежище – заслужил, улыбнулась удача. Ибо это сделать очень тяжело и рискованно: береговая охрана, акулы, морское течение и стихия. Сами кубинцы называют этот пролив кладбищем… Тем не менее кубинцы живут, даже умеют веселиться и наслаждаться жизнью, ведь человек ко всему привыкает, тем более верит в светлое будущее, в равенство и социальную справедливость, которая на Кубе вроде бы торжествует. Говоря о последнем, нужно упомянуть простой факт полного издевательства и дискриминации, до чего не додумались даже в СССР. Это номерные знаки на машинах. На государственных машинах – желтые знаки. На частных, их очень мало и это почти рухлядь и старье, – синий цвет. У иностранцев – красный. У военных и полиции – черный, и это машины очень дорогие и хорошие. И, наконец, у элиты, то есть лидеров революции, – белые. Последних очень мало, да и они почти не передвигаются, так как средний возраст членов ЦК – за семьдесят. В общем, пока Фидель живой, договоренность или проект «Куба – Остров Свободы!» – в силе. И здесь мне стало до конца понятно – кто такой Че Гевара, а также наши Хаттабы и прочие «неуловимые народные герои». И можно очень много про Кубу писать, но, как говорится, не досуг и не по теме. Просто по аналогии с Чечней. Ведь Куба и ее революция, как мне кажется, – это зловещий проект. И в нем очень много целей и задач, от военно-промышленных до идеологических. Но основные в том, чтобы совсем рядом, да и во всем Западном полушарии, был наглядный пример, – к чему приводит «красная» чума, социализм и стремление к равенству и социальной справедливости. Конечно, сравнивать Кубу и Чечню – это разный масштаб и разные цели. Но любой переворот, любая революция, под какими бы благими лозунгами они не совершались, в итоге – зло! Я это все испытал, но не пережил. И казалось, что время и расстояния все беды сотрут, нивелируют. В некотором смысле это так – немного отдохнул, развеялся, мир повидал, даже загорал и в море купался, рыбу ловил, и очень много чего интересного было. Но было и все возрастающее чувство одиночества и тоски по детям и родине.

Очень хотелось в Чечню, в любую Чечню, даже такую, какая была. Очень скучал по родным горам. Особенно, когда пошло дело к лету, – просто зной, как в Туркмении, но здесь очень влажно, еще тяжелее, и возраст сказывается. Словом, хотя работа совсем не тяжелая и оклад двойной, а Шовда и вице-президент уговаривают меня еще немного остаться, пока в Чечне до конца все не успокоится, я написал заявление о возвращении обратно.

5 мая, ночь