Стихи

Прочтут, когда тебя не будет,
А вероятней, не прочтут.
Стихов не любят нынче люди,
А те, кто любит — не поймут.

Все исказят, переиначат,

Им разъяснять потом изволь,
Там, где смешно, — они заплачут,
И посмеются там, где боль.

И дело тут не в криптограмме, —

Как хочешь, просто напиши —
А в бесконечно сложной гамме
Чужой читающей души.

Так, взвесив беспощадно строго

Бесцельность и ненужность строк,
Поймешь ту боль, с которой Гоголь
Все сокровеннейшее сжег.

И не дороже побрякушки

Кровоточащая строка.
Недаром Лермонтов и Пушкин
Не дожили до сорока.

Контрасты

I. «Февраль семнадцатого года… что ж такого…»

Февраль семнадцатого года… что ж такого,
Что, словно обезумев от свобод,
По улицам проносится народ —
На площади по-прежнему сурово
Тяжелый всадник, сдвинул брови, ждет…
Волна нахлынет и волна уйдет,
Но неизменно каменное слово
Насмешника Паоло Трубецкого;
Гранитные комод и бегемот,
И всадник, в облике городового,
Украшенный кровавым бантом зря;
Февраль слиняет в ливнях Октября!

II. «Дворец изящной балерины…»

Дворец изящной балерины,
Пыль городская на траве,
И цирк с мечетью воедино,
Петровский домик на Неве —

Сумбур, издревле нам присущий,

Нет, мы не Запад, не Восток…
Уже не сдержит «Стерегущий»
В кингстоны хлынувший поток…

Он неуклонен, неизменен,

Никто не избежит его,
С балкона призывает Ленин
К уничтожению всего!

Мост Троицкий, направо крепость,

И сумасшедших дней бедлам…
Смешалась новых дней нелепость
С былым величьем пополам!

«Сейчас у нас все тонет в новизне…»

Сейчас у нас все тонет в новизне,
Сок старых сказок и преданий выпит,
И ласточки летят, но не в Египет,
Не знаю я, куда летят оне.

Мир стал черствей, скучней и безучастней,

Разжененный на горсть монет.
Счастливый Принц сейчас вдвойне несчастней,
И ласточек, тех прежних, больше нет.

Сказка

Л.О. Беку-Софиеву

I. «Жар-Птица вспыхнула и улетела…»

Жар-Птица вспыхнула и улетела.
Ночь окунулась в утра серебро,
И сказка, что продлиться не хотела,
Оставила — а сказке что за дело?
В руках Иван-Царевича перо.

И это все. И надо ль звать любовью

Минуты, заставлявшие мечтать?
Перо дано, чтоб собственною кровью
Последнюю страницу дописать.

II. «Я — Серый Волк. Царевич, сядь скорее…»

Я — Серый Волк. Царевич, сядь скорее,
И в шерсть косматую мне урони слезу,
И я тебя по волчьему жалея,
От обманувшей сказки увезу.

И будет нам в дороге дальней сниться

В полях, в лесах, среди морей и рек —
Тебе — не улетавшая Жар-Птица,
А мне — что я не Волк, а Человек.

Да, мы с тобой, увы, не едем в гости,

Ты не горюй, все это ничего.
Ты взял перо, а я и жалкой кости
Еще не получил… ни от кого!