Стихи

В. Ш.

Если ветер судьбы, ради шутки,
дохнув, забросит меня
в тот город желанный и жуткий,
где ты вянешь день ото дня,

и если на улице яркой
иль в гостях, у новых друзей,
или там, у дворца, под аркой,
средь лунных круглых теней,

мы встретимся вновь, — о, Боже,
как мы будем плакать тогда
о том, что мы стали несхожи
за эти глухие года;

о юности, в юность влюбленной,
о великой ее мечте;
о том, что дома на Мильонной
на вид уж совсем не те.

1922 г. (?)

FINIS

He надо плакать. Видишь, там — звезда,
там — над листвою, справа. Ах, не надо,
прошу тебя! О чем я начал? Да,
— о той звезде над чернотою сада;

на ней живут, быть может… что же ты,
опять! Смотри же, я совсем спокоен,
совсем… Ты слушай дальше: день был зноен,
мы шли на холм, где красные цветы…

Не то. О чем я говорил? Есть слово:
любовь, — глухой глагол: любить… Цветы
какие-то мне помешали. Ты
должна простить. Ну вот — ты плачешь снова.

Не надо слез! Ах, кто так мучит нас?
Не надо помнить, ничего не надо…
Вон там — звезда над чернотою сада…
Скажи — а вдруг проснемся мы сейчас?

9. 1. 23.

«Я видел смерть твою, но праздною мольбой…»

Я видел смерть твою, но праздною мольбой
    в час невозможный не обидел
голубогрудых птиц, дарованных тобой,
    поющих в памяти. Я видел.

Я видел: ты плыла в серебряном гробу,
    и над тобою звезды плыли,
и стыли на руках, на мертвом легком лбу
    концы сырые длинных лилий.

Я знаю: нет тебя. Зачем же мне молва
    необычайная перечит?
«Да полно, — говорит, — она жива, жива,
    все так же пляшет и лепечет.»

Не верю… Мало ли, что люди говорят.
    Мой Бог и я — мы лучше знаем…
Глаза твои, глаза в раю теперь горят:
    разлучены мы только раем.

10. 1. 23.

«Как затаю, что искони кочую…»

Как затаю, что искони кочую,
    что, с виду радостен и прост,
в душе своей невыносимо чую
    громады, гул, кишенье звезд?

Я, жадный и дивящийся ребенок,
    я, скрученный из гулких жил,
жемчужных дуг и алых перепонок, —
    я ведаю, что вечно жил.

И за бессонные эоны странствий,
    на всех звездах, где боль и Бог,
в горящем, оглушительном пространстве
    я многое постигнуть мог.

И трудно мне свой чудно-бесполезный
    огонь сдержать, крыло согнуть,
чтоб невзначай дыханьем звездной бездны
    земного счастья не спугнуть.

13. 1. 23.