Стихи и эссе

     Я запросто себя воображу
     На старость лет унылым попрошайкой
     В питейном заведении в порту.
     Я запросто представлю, как опять,
     Подростком став, в углу кропаю вирши,
     Чем непроизносимей, тем длинней.
     Лишь одного не в силах допустить:
     Не дай мне бог стать жителем равнины.

     Чудовищно представить эту гладь —
     Как будто дождь сровнял с землею горы, —
     Лишь каменные фаллосы церквей
     Ждут разрушенья, словно пробужденья.
     Субстанция пологой пустоты,
     Слепая полость в глиняном кувшине,
     И гравий — как гранит или асфальт —
     Бесполостью калечащий пространство.

     А как расти, где все кругом равно?
     В предгорьях веришь в горы; в самом нищем
     Ущелье — по течению реки
     Спуститься можно в поисках сокровищ.
     Здесь ничего подобного: орел
     И решка — вот для гения весь выбор.
     Сдуй фермы с мест — как тучи поплывут.
     Того и жди сюда чужого флота!

     Любовь? Не в здешнем климате. Амур,
     Овидием описанный проказник,
     В раю аркадском будь хоть трижды слеп,
     Здесь от жары и холода прозреет.
     Равнинным несгибаемых матрон
     Не распатронить, если не решила
     Умножить население страны
     Соитьем в темноте, но не вслепую.

     Но и чем климат круче здешний Кесарь.
     Он аки коршун кружит наверху.
     Где горы, там порой сорвется мытарь,
     Где лес, порой подстрелят лесника, —
     И не ударит молния в смутьяна.
     А на равнине стражи тут как тут:
     Придут, распнут — и прочь… Но можно выпить.
     Поколотить жену. И помолиться.

     Из захолустья родом (с островков,
     Где жульничество пришлых канонерок
     Толковый парень мигом в толк возьмет),
     На рандеву с историей выходят
     Герои на равнину. Полумесяц
     Побит крестом. У мельниц ветряных
     Крыла недосчитался император,
     А самозванец рухнул в поле ржи.

     Будь жителем равнины я — питал бы
     Глухую злобу ко всему вокруг, —
     От хижин до дворцов, — и к живописцам,
     Апостола малюющим с меня,
     И к пастырям, пред засухой бессильным.
     Будь пахарем я, что б меня влекло,
     Как не картина истребленья градов
     И мраморов, потопленных рекой?

     Лишь в страшном сне — точней, в двух страшных снах,
     Я вечно обитаю на равнине:
     В одном, гоним гигантским пауком,
     Бегу и знаю — он меня догонит;
     В другом, с дороги сбившись, под луной
     Стою и не отбрасываю тени —
     Тарквинием (и столь же одинок
     И полн посткоитальною печалью).

     Что означает, правда, что страшусь
     Себя, а не равнин. Ведь я не против
     (Как все) повиноваться и стрелять —
     И обитать в пещере с черным ходом.
     Оно бы славно… Хоть и не могу
     Поэзией наполнить эти долы,
     Да дело-то, понятно мне, не в них,
     Да и не в ней… Поэзия — другое.

1953

СЛОВА [197]