Стихи и эссе

всякому известно, что пузыри исчезают почти в ту же секунду, как образуются, и сама форма – собственное течение времени этого стихотворения напоминает пузыри в ручье – приводят к трансформации амбивалентного соотношения или—или. Два взаимоисключающих переживания как будто сливаются друг с другом, и этим же схвачена их мимолётность, которая примешивается к страху, и не то чтобы страх от этого ослабевал, напротив, он ширится и из простого беспокойства превращается в эстетическую дурноту, из или—или в ни—ни. Эстетическое эхо смерти превращает биологию в тикающее сознание. То, что мы ощущаем, не есть ни жизнь, ни смерть, – ни переживание, ни тень пережитого, но их взаимное стремление друг к другу и к тому, о чём мы ещё не помышляли. Большой шаг в направлении к этому контролируемому неопределённому состоянию Аарструп делает в стихотворении «Легенда о гобелене в замке», где он в заключение сам становится частью возводимой им структуры – или, вернее, его сон сливается с гобеленом, поскольку гобелен является ещё одним из используемых им средств, расширяющих пределы сознания.

В заключение он сам появляется на гобелене – закончив писать, проникает в ту область, о которой ещё не помышлял… ещё не грезил.

Легенда о гобелене в замке

О гобелене в замке
Молва ходила долго,
Поблёкшие фигуры
Там вытканы из шёлка,

И в лунном кабинете

По неким важным датам,
Сошедши с гобелена,
Сидели господа там.

Атлас на дамах, шлейфы,

Блистательно-прекрасные,
Вновь погружались в кресла,
Улыбки, губы красные.

И рыцари, что в свете дня

Как будто тьмой объятые,
За спинкой кресел, смуглые
Стояли, бородатые.

Мерцали инструменты

Сквозь полукружья окон,
Скользили руки белые,
Мелькал златистый локон.

Времён ушедших звуки,

Галантность и учтивость.
Что на ушко ей шепчут
Они, скажи на милость!

И я бы позавидовал

Теням ушедшим, но рассвет
Их всех страшит, за веером
Она бледней, её вдруг нет.

Отважный рыцарь в дрожь и в страх,

И вся толпа – на гобелен,
На стену, в ткань, что видит день?
Лишь пыль и плесень, пыль и тлен.

И знаки дружбы точно так,

Старинных книг восторг и круг
Симпатий – всё, что в память нам,
Стремятся выскользнуть из рук.

Забвенье точит их, как моль.

Смывает время жизни цвет.
Лишь ночь воспоминаний вдруг
Им даст пожить, кого уж нет.

И с белых, чистых вновь, листов

Рисунки, как фигуры те
В час блёклой памяти сойдут,
В своей отцветшей красоте.

Чтоб развлекаться и болтать

И двигаться, пока петух
Не пропоёт, и тут же их
Тускнеет взгляд, и уж потух,

А rivederla! – краткий вздох

И, как и я, секрет храня, —
На гобелен, где чудный стих
Опять заканчиваю я[66].

IV

Бегущая вода

I

1 Фонтан на пьяцца Никозия был построен в 1572 году. Джакопо делла Порта был тогда модным архитектором.

Пьяцца Никозия, собственно, не площадь. Это северо-западное ответвление виа ди Монте Брианцо.

Я сижу за столиком, передо мной конверты и стакан. Обслуживать начинают не раньше часа.

На площадь выезжает красный «Ягуар». Сворачивает на виа Леккоза и исчезает.

Солнце сияет. Вода отражает свет. Лак проносящегося мимо красного «Ягуара» отражает свет.

2 Мраморный фонтан на пьяцца Колонна* был построен Россо деи Россо в 1575 году. Россо был родом из Флоренции.

Над площадью доминирует колонна (42 м) с вычурным барельефом, повествующим о победоносном походе Марка Аврелия.

Я сижу за столиком с тёплым капучино, стаканом и графином воды.

Красный «Ягуар» останавливается на зебре. Светофор переключается с Alt на Avanti*. У людей недовольные лица.

Солнце сияет. Лак красного «Ягуара» отражает свет. Воды́ не разглядеть за машинами.

3 Фонтан на пьяцца Кампителли вполне мог быть создан Джакопо делле Порта в 1589 году. Хотя точно никто не знает.

Пьяцца Кампителли раскинулась перед церковью Святой Марии на Кампителли. Рядом есть довольно милый ресторан.