Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Вот открытый лист от Друга,
Пусть он вас предохранит
От хандры и от недуга
И жестоких покорит.
Но в минуту наслажденья
Миг один пусть будет мой,
Пред кумиром упоенья
Друга вспомните душой.

* * *

Откровенно Тимашева говорит, что поклоннику не стоит надеяться на любовь, но на ее дружбу он всегда может рассчитывать. Остроумный, блестящий Вяземский при всех своих достоинствах был некрасив и не смог зажечь в красавице ответное чувство. Да было ли это чувство и у него? Известно, что Петр Андреевич был душевно предан своей умнице-жене. Но слова Тимашевой – слова женщины, абсолютно уверенной в своей власти над поклонником.

Екатерина вовсе не отличалась склонностью размениваться на легкие интрижки. Однако Пушкин ее не забыл и, можно сказать, оставил в резерве: «Что Тимашева? Как жаль, что я не успел с ней завести благородную интригу! Но и это не ушло». Очень может быть, что наш гений заблуждался в отношении Екатерины, но у него за плечами уже были романы с не менее блестящими замужними женщинами: Амалией Ризнич, Аглаей Давыдовой, Елизаветой Воронцовой, Анной Керн…

Тимашева находилась в особом положении. Ее супруг, грозный казачий атаман, был избран предводителем дворянства Оренбургской губернии. Теперь во владении Тимашевых насчитывалось – 156 340 десятин земли и 5780 душ. Он меньше всего желал оказаться в роли рогоносца. То содержание, которое он положил жене, позволяющее ей заказывать роскошные туалеты и украшения, пользоваться всеми преимуществами обеспеченной комфортной жизни, выплачивалось лишь при условии благопристойного поведения. Иначе – позор, бедность, отлучение от сыновей. Мы не знаем разветвления родственных связей Тимашевых, но, может быть, какие-то неизвестные нам родственники приглядывали за оставленной женой, слишком красивой, чтобы оставить ее без присмотра. Но никаких претензий по этому поводу предъявить Екатерине было невозможно – она всегда вела себя сдержанно и осмотрительно.

Впрочем, Тимашев навещал законную семью в старой столице. Например, 11 сентября 1831 Егор с соблюдением всех приличий посетил родственников жены Киндяковых.

Для московских знакомых Екатерины Александровны этот человек, почти всемогущий у себя в крае, не представлял интереса. А. И. Тургенев писал в феврале 1832 года Вяземскому: «К Тимашевой приехал какой-то муж, или улан, или казак».

Семейные связи не были порваны окончательно. Не только Егор Николаевич изредка приезжал в Москву, Екатерина неоднократно бывала в Оренбурге, ездила и в свое любимое поместье Ташлу. Бродила по полям, собирая красные маки, превращённые 160 лет назад фантазией Аксакова в волнующий воображение аленький цветочек. Воспоминания о Ташле поддерживали ее тяжелые минуты в Москве.

Один в саду завял цветок,
И солнца луч его не греет.
К нему не мчится мотылек,
Его зефир уж не лелеет.
Скажи же, кто тебя сразил?
Коварный глаз иль зло другое,
Иль холод севера убил,
Иль чувство тайное какое?
Иль на востоке ты друзей
Покинул с тайным сожаленьем?
Свободу ль их среди степей
Ты вспоминаешь с сокрушеньем.
Они цветут – их не гнетет
Рука холодного искусства.
Лишь солнце яркое взойдет
И оживет в них снова чувство.
И чужды им обманы, лесть,
Язык притворства, просвещенья;
И свято там хранится честь —
Души высокой упоенье!
А ты, бедняжка, здесь узнал
Друзей коварство, свет лукавый,
Расчеты страсти разгадал
И клевету с ее отравой.

Видимо, не зря она пишет о коварстве, клевете, притворстве и пр. Со всем этими низменными проявлениями человеческой природы ей пришлось столкнуться в свете. Но нигде гордая женщина не оставила подробностей своих разочарований, все схоронила в себе. Снова загадка, тайна… Только романтическая грусть красавицы-поэтессы усиливалась.