Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Она имела определенные основания быть о себе высокого мнения.

Самоуверенная и решительная, девушка не собиралась пассивно ожидать, когда взгляд поэта случайно упадет на нее. В то же время впрямую восторгаться как другие его даром она считала банальным. Следовало изобрести что-то новое. Она объявила Адаму, что глубоко впечатлена его импровизацией на французском и страшно сожалеет, что не знает польского языка, а в ней, между тем, течет толика польской крови. Было бы славно, если бы он среди своих многочисленных занятий изыскал время, чтобы дать ей несколько уроков…

Мицкевич с жаром согласился и на следующий день вместе с другом Киприаном Дашкевичем посетил Карла Ивановича Яниша в квартире на Мясницкой улице, куда семейство перебралось с Сухаревки. Уроки начались.

Теперь уже невозможно установить, явилось ли такое быстрое согласие результатом материальных затруднений Мицкевича или следствием очарования Каролины.

Была ли девушка привлекательна? Наверно, это не имело большого значения – ведь «самой красе осьмнадцать лет замена».

На портрете этого времени художника В. Ф. Бинемана Каролина в красивом чепце на темных кудрях довольно мила и несколько игрива. По-девичьи пухлые щечки, еще не определившийся овал лица, довольно большие глаза – не образ, только заготовка. Но ничего того неприятного, что впоследствии под влиянием жизненных невзгод и трудностей появилось в ее лице, незаметно.

Учитель и ученица с энтузиазмом относились к занятиям. Пожалуй, благодаря этим урокам поэт, поначалу совсем не знавший русского языка, стал говорить по-русски почти без акцента. Каролина оказалась прекрасным педагогом и восприимчивой ученицей.

Она горячо ждала встречи с наставником. Скоро взаимный интерес перешел во влюбленность. Сам учитель при этом не слишком отдавал себе отчет в том, какие, собственно, чувства он питает к ученице. Зато его неразлучный спутник Дашкевич увлекся Каролиной всерьез.

В возрасте Мицкевича полагалось иметь семью, это было признаком респектабельности, положительности. Кроме того, сильно нуждавшийся поэт серьёзно задумывался о браке как о средстве поправить свое материальное положение. Ему весьма пришлась по сердцу Евдокия Бакунина, дочь сенатора, родственница М. И. Кутузова, живой ум которой очаровал поэта. Он рассказывал приятелю, что девушка очень нравится ему «по характеру и уму, ибо она совсем некрасива». Но он здраво полагал, что знатную и богатую невесту ему не отдадут.

Рассматривались и претендентки из польской колонии, которые были предпочтительнее как католички, но ничего особенного на его взгляд не представляли.

Известная пианистка Мария Шимановская (1789–1831), «царица звуков», как он ее называл, принадлежала ему и без венца, к тому же не намеревалась связывать себя узами брака. Кроме того, она была для него старовата. Ее дочь, прелестная Целина, – напротив, слишком юна.

Каролина Яниш в этом аукционе предполагаемых невест, бесспорно, стала фавориткой. Она слыла девицей, «одарённой самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами». Сейчас все ее дарования, вся привлекательность были брошены на покорение желанного мужчины. Она использовала не только милое кокетство и прелестные девичьи уловки. В разговорах с ним темы обсуждались самые разные, причём двадцатилетняя русская барышня выказывала редкий ум и незаурядную эрудицию. Она советовалась с Адамом по поводу стихотворных переводов, демонстрировала свою музыкальность, почти виртуозную игру на фортепьяно, показывала свои недурные акварели. Сохранился написанный ею портрет поэта (вообще-то из-под её кисти их вышло два, но один бесследно исчез); на нём молодой, остролицый, ещё не обзаведшийся знаменитой впоследствии гривой волос Адам Мицкевич сидит в романтической позе, вполоборота к зрителю, положив руку на спинку дивана. Небрежно свисает кисть с тонкими пальцами.

Рисунки настолько впечатлили Адама, что в его разговорах и переписке Каролина получила прозвище «Художница».

Принято считать, что Мицкевич сделал Каролине Яниш предложение. Предполагаемая дата этого события – 10 ноября 1840 года. Об этом говорят стихотворения Каролины «10 ноября 1840», «На 10 ноября» – оба 1841; «К тебе теперь я думу обращаю» – 1842. В них она спрашивает любимого, помнит ли он, как «при шуме бала безмолвно я назвалася твоей», не забыл ли он дня, «когда она ему навек без страха обреклась – в тот миг святой пред божьим провиденьем, – когда душа глубоко полюбя, с невольным скажет убежденьем – душе чужой: я верую в тебя?»

Родители, для которых желание дочери было законом, скрепя сердце, смирились. Резкое неприятие в качестве зятя нищего неблагонадежного поляка без определенных занятий выказал богатый дядя Каролины. Он всегда оказывал семье брата материальную поддержку, а свое немалое состояние намеревался завещать любимой племяннице – при условии, что она не совершит опрометчивого поступка и не свяжет свою жизнь с пустым человеком.

В отчаянье Каролина слегла с нервным расстройством.