Стихи. Книга Пятая

Были утки. Чернели овраги,
Проносились, играя, стрижи,
Шелестели рулоны бумаги
И ложились на лес чертежи.
Пахло тесом в бревенчатом доме,
В окнах пенился белый поток,
Наклонялся французский геометр
Над неконченным планом фортов.
По соседству с порогом веселым
Стукотня топоров и пила.
Разбежались по рвам частоколы
И траншея в траве поползла.
В хриплый говор вечерних дозоров
Через узкие щели бойниц
Входят куперовские озера
Плеском листьев и шорохом птиц.
Пуля свистнула вкось рикошетом,
По-французски ругнулся капрал,
На бегу разбирали мушкеты,
Бросив карты спешили на вал.
Приступ шел по следам готовален,
Парень в красном валился в окоп,
Офицерскую перевязь рвали
На повязки для хмурых стрелков.
Там, где циркуль чертил полукружья,
Где линейка прорезала лес,
Длинноствольные фыркали ружья,
И таился в кустах ирокез.
Там теперь только тусклые даты,
Только яркий по склонам газон,
Только отблеск хрустальных закатов
Над притихшим простором озер.
Чтобы ты свои мысли узнала
По порогам и по камышу,
Я тебе от бобровых завалов,
От фортов приозерных пишу.

1961. «Мосты», 1962, № 9

Весной

Когда тебе улыбка губы тронет,
Меня охватит голосами птиц,
На сыроватом от дождя балконе
Сияние пойдет от половиц.
Пойдут стихи. За стеклами окошек
Раскроется сияющий закат
И выплеснутся книги из обложек,
И выйдет в сад страница и строка.
Раздвинутся пропорции и стены,
И я увижу, что препятствий нет,
Концепции построятся в системы,
И заживут движением планет.
И обернется шорохом зеленым,
Просторной влагой обернется лес
И каждый лист забьется миллионом
Веселых торопящихся сердец.
Когда тебе улыбка губы тронет,
Пронижет солнце светом этажи,
Сойдя с листа поднимутся в бетоне,
В железных скрепах станут чертежи.
Весна ворвется ветреным порывом,
Прохватывая листья с высоты.
Смотри, твоя улыбка растворилась
И стала жизнью солнца и воды.

1961. «Мосты», 1962, № 9

Сон в лесу на рассвете

Вода озер, прозрачная как совесть,
Сквозь листья смотрит на меня в упор.
Как мне с тобой хитрить? Куда я скроюсь
От пристальной наивности озер?
Я выдан им. Мне защищаться нечем,
Я каждым шорохом изобличен.
Весь лес — глаза. Весь лес очеловечен,
Весь лес в едином слове заключен.
Проглядывают птичьи голоса
Сквозь муть рассвета над зеленым полем,
Лежит в траве белесая роса
Озябшая от нежности и боли.
Нет времени. Есть только полусон;
Нет логики. Есть только птичий шорох,
И лес в бреду глядит в твое лицо,
Без счета повторенное в озерах.

1961. «Мосты», 1962, № 9

Болото