Стихи остаются в строю

У эшелона обнимемся.
Искренняя и большая
Солнечные глаза твои
Вдруг затуманит грусть.
До ноготков любимые,
Знакомые руки сжимая,
Повторю на прощанье:
— Милая, я вернусь.
Я должен вернуться, но если…
Если случится такое,
Что не видать мне больше
Суровой родной страны, —
Одна к тебе просьба, подруга:
Сердце свое простое
Отдай ты честному парню,
Вернувшемуся с войны.

30 декабря 1942 г.

Девять ноль-ноль

Война сурова и не проста.
Умри, не оставляя поста,
Если приказ таков.
За ночь морской пехоты отряд
Десять раз отшвырнул назад
Озверелых врагов.
Не жизнью — патронами дорожа,
Гибли защитники рубежа
От пуль, от осколков мин.
Смолкли винтовки… И наконец
В бою остались: один боец
И пулемет один.
В атаку поднялся очередной
Рассвет. Сразился с ночною мглой.
И отступила мгла.
Тишина грозовая. Вдруг
Моряк услышал негромкий стук.
Недвижны тела,
Но застыла над грудою тел
Рука. Не пот на коже блестел —
Мерцали капли росы.
Мичмана — бравого моряка —
Мертвая скрюченная рука.
На ней живые часы.
Мичман часа четыре назад
На светящийся циферблат
Глянул в последний раз,
И прохрипел, пересилив боль:
— Ребята, до девяти ноль-ноль
Держаться. Таков приказ… —
Ребята молчат. Ребята лежат.
Они не оставили рубежа.
Напоминая срок
Последнему воину своему,
Мичман часы протянул ему:
«Не подведи, браток!»
Дисков достаточно. С ревом идет,
Блеск штыков выставляя вперед,
Атакующий вал.
Глянул моряк на часы: восьмой…
И пылающей щекой
К автомату припал.
Еще атаку моряк отбил.
Незаметно пробравшись в тыл,
Ползет фашистский солдат.
В щучьих глазах — злоба и страх.
Гранаты в руках, гранаты в зубах,
За поясом пара гранат.
В автоматчика все пять штук
Он швыряет, и тогда… Но вдруг,
Словно землею рожден,
Вырос русский моряк,
Большой,
С окровавленной рукой.
Быстро зубами он
С последней гранаты сорвал кольцо,
Дерзко крикнул врагу в лицо:
— Ну, гад! Взлетим, что ль,
За компанию до облаков? —
От взрыва застыли стрелки часов
На девяти ноль-ноль…

Иван Бортников

Мост