Стихи остаются в строю

На площади, ряды смыкая,
Толпа росла, как темнота, —
Она и цветом не такая,
И песня в ней звучит не та.

Француженка! Ей были странны
Полуславянские азы
И наш раскатистый, гортанный,
Для боя созданный язык.

В казармах или на заводе,
На фабрике и в мастерской,
Могучей тронувшись рекой,
Она вдруг стала в переводе
И для французов не такой.

Она гремела над полками,
И грозный в ней призыв окреп, —
То улиц вывернутый камень
И труженика черствый хлеб.

И вслед за русской «Марсельезой»,
Качаясь, вышел строй штыков,
И двинулся, гудя железом,
Зеленый ряд броневиков.

И словно заново рожденный,
Вождя встречая своего,
Шагал народ освобожденный
При кликах имени его.

Оно летело зовом струнным
И как пароль неслось в ответ
Устам, и старческим и юным,
И тем, кто мал, и тем, кто сед, —
Оно гремело без трибуны,
Оно известно без газет.

Все ждал народ. И вот уж скоро…
И вот, заветный день узнав,
К нему пошел рабочий город
Со всех заводов и застав.

К нему, чье имя издалека
Дошло, стирая грань племен,
Призывом мощно и широко
Для всех народов и времен.

Ряды заводских и фабричных…
Ряды платочков, шапок, плеч…
Здесь тысячи и самых личных
И самых лучших в жизни встреч.

Всех воедино их связала
В апрельский вечер, в поздний час,
Вот эта встреча у вокзала,—
Одна для всех сердец и глаз.

И как дышать и как смотреть им?
Тут все — истории глава…
Уже идут, как по столетьям,
Живые Ленина слова.

Они войдут и в гул восстаний,
В призыв знамен и крик бойца,
В сокровища воспоминаний,
В людские жаркие сердца.

За каждым словом к очевидцам
Мы ходим, чтоб навек сберечь…
По старым роемся страницам,
Чтобы собрать хоть по крупицам
Ту незаписанную речь.

И если б мы родились снова
И встретить вновь его могли,
Не позабыли бы ни слова,
Векам подарок оберегли.

Но то мечта. А мне хоть проще,
Обычай новый не ввожу,
Но каждый год на эту площадь
В апрельский вечер прихожу.

Иду как будто с кем-то в ногу,
Как будто встреча впереди,
И кажется мне всю дорогу,
Как что-то ширится в груди.

Ответ моряку

Алексею Лебедеву