Стихотворения

Вот и возникли, как псы, чистокровные, контролёры,
кровь по мензуркам мою разливая пипеткой,
я сам скажу мои крови, я знаю, считайте:
поляки, эстонцы, евреи, италы, цыгане,
франки, норвежцы, остзейцы, тавры, мегары, испанцы,
темуджины и арамеи, персы, кельты и белги,
нет у меня ни капли красной, вашей, и с микроскопом,
так что живите сами с собой, апологеты инцеста,
агонизируйте сами, я ухожу, и харизму свою оставляю на стуле,
выходец из холодных дверей, невидимка, уходит туда же.

3. Уходят женщины

«Весна снеговая, а я не спиртной, а табачный…»

Весна снеговая, а я не спиртной, а табачный.
— Три башни, три башни!

Сидящий пятнадцать непишущих лет,
три башни я вижу, их красно-коричневый цвет.

В тех башнях три женского тела сидят
и белые груди едят.

Пред ними три стула, новы и голы,
на стульях три шляпы моей головы.

И плавают в тучах из слизи и гроз
три лодки-селёдки в тарелке из роз!

Спириню

Сорок четыре дочери земель Морс,
голохвостые,
спириню,
стола ножку
сжимая между ног и вертя, вызывают
судороги, оргазм; текло.

Что им видится?
духи да челн
и бездонность животных миров,
где Плутон
вставляет весло,
вот Юпитер
лезет к ним в лаз,
а Сатурн
прицепляет булавкой кисть,
виноградину, и говорит: грудь.

Сорок четыре дочери с грудками псиц,
без сосцов еще, надувные со́ски торчат,
столоножки
сжимая в обхват,
духов зовут, похоти полны.

Похоти полны ко мне, но я
сплю и сплю, нулевой вариант,
губы (свои) к губам (своим).

Я их вижу, жадных в дожде,
изливающемся
между ног,
и, сзывая
духов космо-звезд-планет,
мстят мне (мысленно),
злобой задавясь,
зубки кроличьи, языки из ртов…
Ай, астральные читки мертвецов!

Сорок четыре фригидки
вертят столы,
стук да стук,
обо мне им Миры
клювиком водят между колен
и долбят им пленки до утра.

Как сказал Всевышний Кастрат:
эти девушки добро и любовь,
(но не рвут, а пленки им гнут),
но пока, добавил, а потом,
посвященные в твой жетон…
ведь ночью и иначе жизнь их не ждёт!

Слушают в уши, с Верху голоса,
а видят мой абрис, злой лай,
росчерк рта,
ушки кабана,
и красный мускул, — как солнечный удар!
И думают, спело дрожа:
— ЭТО мне!
              И это МНЕ же!

Алебастр