Стихотворения

Эрос не рос.
Ведь дева была без подушки. В ванне, одна.
Отключили краны и душ.
Я ее поливал кипятком. Шипела.
Но эрос не рос.
Маленький мой огонек не поднимался столбом.
Я ведро вскипятил. Сел, как соловей.
Эрос не рос.
Члены мои леденели, как дети.
Чресла ее пошли пузырями, ожоги.
Я дал ей супа.
Суп не помог (в миске москитной).
Ожоги мешали оргазму так чрезвычайно,
как от изжоги и как ежи.
— Что бендем делать? — спросил я.
— «Скорая помощь»!
Восемь врачей нас растирали.
Но эрос не рос.
И только когда полилась
из крана серая струйка —
эрос раздался!
Подушка пришла.
И на подушке сидя и плача от первого раза,
душ зашумел!
Эрос раскрылся.

День надежд

День мой деньской одеяний!
Надел широкую шпагу.
Широкую рожу надел на узкие зубы.
Надел на демона девушку без перчаток.
Надел на глазницы (ей) бюстгальтер — лучше очков!
Штаны не надел, девушка ведь надета!
Что бы еще надеть? — Шляпу. Надел.
Одет недостаточно. К шубе шагнул.
Девушка не сходит, сидит на демоне,
                                      как на стременах.
Ну что ж, ну что ж.
Надену еще шаль шерстяную
себе на спину, ей на грудь.
Не видит, визжит:
— Не надевай, я ж обнаженка!
Сидели в то утро мы
с девушкой, так надетой,
что и не вывинтишь.
И так — часов пять.
Потом мы оба надели делирий
и развинтились.
Лежали, дрожа!
Ели с ноги простоквашу.
Слава богу, хоть к ночи
мне удалось одеться во что-то из меха.
Это «из меха» — сестра ея. Все же надежда
на теплые отношения.
А третья сестра под нами легла, как диван.
Так, троеборцы, они одели меня, без меня.
Ведь я их взял не умом.
А демонизм? Обаянье? Шляпа до плеч?
Одна как стена, вторая как циркуль,
третья — диван волосяной.
И я. Под луной многострунной
мы плохонько пели
в комнатке-колбе.
Помню — не помню я тот еще фестиваль!

«Рисование ню, если она как гипноз…»

Рисование ню, если она как гипноз,
молодое лицо как мясо, фляги не дрогнут,
я кладу ее на пол, мажу спичкой с бензином, и что ж? —
жир сливается ливнем, и ню, как говорится, пылает.
Флегма в прыжке, взвивается гонгом огня,
то катается по углам, то летает под абажуром,
талия тут же худеет, ножки годятся карандашу,
не как гимнастка и балерина, — бубен мистерий!
Эти линии плясок в сиянии искр,
ребра белые уж проступают и конус у бедер очищен,
и сквозь факел рисую мгновенья лист за листом,
кости тлеют в тазу, угли как угли.
Я лаконичен, метод не нов, Буонаротти Микель,
если модель не деймос, создаем динамичные позы,
только хаос огня возбудит дуновенье штриха,
ну, а пепел несу в унитаз и смываю.

«Я не шар сунский…»