Читаем Стихотворения полностью

Мне вручил: — Бери, матрос! — ...Пахло угольным угаром, Лезла пыль в глаза и рот,

А у ног горячим паром Шлак парил, как пароход.

Как хотелось, чтоб подуло Ветром палубным сюда...

Но не дуло. Я подумал:

«И не надо! Ерунда!»

И с таким работал жаром, Будто отдан был приказ Стать хорошим кочегаром Мне, ушедшему в запас!

Мое море

Эх ты, море мое штормовое!

Как увижу я волны вокруг,

В сердце что-то проснется такое, Что словами не выразишь вдруг. Больно мне, если слышится рядом Слабый плач

перепуганных птиц. Но люблю я горящие

взгляды,

Озаренность взволнованных лиц. Я труду научился на флоте,

И теперь на любом берегу Без большого размаха

в работе Я, наверное, жить не смогу...

Нет, не верю я выдумкам ложным, Будто скучно на Севере жить.

Я в другом убежден:

Невозможно

Героический край не любить!

Возвращение из рейса

Ах, как светло роятся огоньки!

Как мы к земле спешили издалече! Береговые славные деньки!

Береговые радостные встречи!

Душа матроса в городе родном Сперва блуждает, будто бы в тумане:

Куда пойти в бушлате выходном,

Со всей тоской, с получкою в кармане?

Он не спешит ответить на вопрос,

И посреди душевной этой смуты Переживает, может быть, матрос В суровой жизни лучшие минуты.

И все же лица были бы угрюмы И моряки смотрели тяжело,

Когда б от рыбы не ломились трюмы, Когда б сказать пришлось: «Не повезло».

Хороший улов

У тралмейстера крепкая глотка — Он шумит, вдохновляя аврал!

Вот опять загремела лебедка, Выбирая загруженный трал.

Сколько всякой на палубе рыбы! Трепет камбал — глубинниц морей, И зубаток пятнистые глыбы В красной груде больших окуней!

Здесь рождаются добрые вести, Что обрадуют мурманский стан!

А на мостике в мокрой зюйдвестке С чашкой кофе стоит капитан.

Капитан, как вожатая птица,

В нашей стае серьезен один:

Где-то рядом в тумане таится Знаменитый скалистый Кильдин...

Другу

Скоро ты воскликнешь: «Все готово!» Я тебя до трапа провожу.

В качестве напутственного слова «До свиданья скорого...» — скажу. ...Раскрывая с другом поллитровки И улыбки девушкам даря,

Встретишь ты в домашней обстановке Юбилейный праздник Октября.

С виду ты такой молодцеватый И всегда задумчивый такой.

Самые красивые девчата Будут очарованы тобой.

Столько будет ярких впечатлений! Против них не в силах устоять,

Много стихотворных сочинений Ты запишешь в новую тетрадь...

Ты сейчас с особым прилежаньем Отутюжь суконку и штаны.

Все твои законные желанья В отпуске исполниться должны.

А когда воскликнешь: «Все готово»,

Я тебя до трапа провожу,

В качестве напутственного слова «До свиданья скорого!» — скажу.

И, тебе завидуя немножко, Вечерами долгими опять Буду чистить флотскую картошку И тебя с любовью вспоминать.

* * *

Да будет тот счастливый вечер, Когда за праздничным столом Ты будешь водкой обеспечен С большим семейным пирогом.

И вновь, забытым чувствам внемля, Сквозь поздравлений громкий шквал Ты вспомни пасмурную землю, Сплошь состоящую из скал.

Как волны грохали за бортом,

И, над ведром разинув пасть, Бранился ты на воздух спертый,

На сногсшибательную трясь.

Все-все припомни для начала И, над столом поднявшись в рост, Провозгласи, в руке с бокалом,

За тех, кто в море, — первый тост!

Отпускное

Над вокзалом — ранних звезд мерцанье. В сердце — чувств невысказанных рой. До свиданья, Север!

До свиданья,

Край снегов и славы боевой!

До свиданья, шторма вой и скрежет И ночные вахты моряков Возле каменистых побережий С путеводным светом маяков...

Еду, еду в отпуск в Подмосковье!

И в родном селении опять Скоро, переполненный любовью, Обниму взволнованную мать.

В каждом доме, с радостью встречая, Вновь соседи будут за столом Угощать меня домашним чаем И большим семейным пирогом.

И с законной гордостью во взоре, Вспомнив схватки с морем штормовым, О друзьях, оставшихся в дозоре, Расскажу я близким и родным,

Что в краю, не знающем печали,

Где плывут поля во все концы,

Нам охрану счастья доверяли Наши сестры,

матери,

отцы.

Возвращение

Сквозь буйство бурь

пройдя без тени страха,

О, сколько раз

я милым называл Суровый берег, выплывший из мрака Уступами

дремотных,

хмурых скал!

Здесь

жизни дух

вдыхая даже в камни, Бурлит с утра рабочая страда.

А день пройдет —

сияет огоньками Уют людей, уставших от труда.

Где движет шторм

разбойных волн отряды,

Любовь к земле

горит у нас в крови.

Жизнь моряка, как пушка без заряда,

Без этой

вдохновляющей любви. Вернувшись с моря,

чувство горькой грусти

Мы испытали б все

до остроты,

Когда б в нелегком

воинском искусстве

Не взяли

с боем

новой высоты!

Море

Я у моря ходил. Как нежен Был сапфировый цвет волны. Море жизнь вдыхало и свежесть Даже в мертвые валуны,

Прямо в сердце врывалось силой Красоты, бурлившей вокруг.

Но великой братской могилой Мне представилось море вдруг. Под водою бездонно-синей В годы грозные, без следа, Сколько храбрых сынов России Похоронено навсегда!..

Говорят, что моряк не плачет, Все же слез я сдержать не смог. Словно брызги крови горячей Расплескала заря у ног.

Стало сердце болью самою.

Но росло торжество ума:

Свет над морем борется с тьмою, И пред ним отступает тьма!

Ночь Вал разбежится,

до рева зол. Всклокоченный, бесноватый,

И прогремит,

налетев на мол,

Гулко, как взрыв гранаты...

Перейти на страницу:

Все книги серии Рубцов, Николай. Сборники

Последняя осень
Последняя осень

За свою недолгую жизнь Николай Рубцов успел издать только четыре книги, но сегодня уже нельзя представить отечественную поэзию без его стихотворений «Россия, Русь, храни себя, храни» и «Старая дорога», без песен «В горнице моей светло», «Я буду долго гнать велосипед», «Плыть, плыть…».Лирика Рубцова проникнута неистребимой и мучительной нежностью к родной земле, состраданием и участием ко всему живому на ней. Время открывает нам истинную цену того, что создано Рубцовым. В его поэзии мы находим все большие глубины и прозрения, испытывая на себе ее неотразимое очарование…

Алексей Пехов , Василий Егорович Афонин , Иван Алексеевич Бунин , Ксения Яшнева , Николай Михайлович Рубцов

Биографии и Мемуары / Поэзия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочее / Самиздат, сетевая литература / Классическая литература / Стихи и поэзия / Документальное

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное